Джамбо обернулся к Бандини и заткнул его рычанием.
– Ты ничтожное маленькое чудовище, – произнесла Вдова. – Свево Бандини, и ты позволишь этому порочному мальчишке так вести себя и дальше?
– Артуро! – рявкнул Бандини.
– Вы – крестьяне! – сказала Вдова. – Иностранцы! Вы все похожи друг на друга, и вы, и ваши собаки, и вообще все вы.
Свево через лужайку подошел к Вдове Хильдегард. Губы его раздвинулись. Руки он скрестил на груди.
– Миссис Хильдегард, – сказал он. – Это мой мальчишка. Нельзя с ним так разговаривать. Этот мальчишка – американец. Не иностранец никакой.
– И к тебе относится! – ответила Вдова.
–
Его слюна брызнула ей в лицо.
– Ты – животное! – произнес он. –
Он повернулся к Артуро.
– Пошли, – сказал он. – Пойдем домой.
Вдова стояла каменным истуканом. Даже пес почувствовал ее ярость и отполз подальше, оставив свою вонючую добычу перед ней на лужайке. На грунтовой дорожке, где сосны расступались перед дорогой вниз по склону, Бандини остановился и обернулся. Лицо его побагровело. Он воздел кулак.
–
Артуро ждал его в нескольких ярдах ниже. Вместе они спустились по твердой красноватой тропе. Они ничего друг другу не говорили, Бандини по-прежнему задыхался от ярости. Где-то по оврагу бродил Джамбо, и кустарник трещал там, где он сквозь него продирался. На вершинах собирались облака, и, хотя солнце еще сияло, воздух уже тронуло морозцем.
– А твои инструменты? – спросил Артуро.
– Это не мои инструменты. Рокко. Пускай сам заканчивает. Ему все равно хотелось.
Из зарослей выскочил Джамбо. В пасти он держал мертвую птичку – очень мертвую, мертвую уже много дней.
– Вот проклятая собака! – сказал Бандини.
– Это хороший пес, Папа. Наполовину охотничий.
Бандини взглянул на голубую прогалину в небе к востоку.
– Весна совсем скоро, – произнес он.
– Еще бы!
Но не успел он договорить, как что-то крошечное и холодное коснулось его руки. Он увидел, как она тает – маленькая снежинка, похожая на звездочку.
