человеком, пусть злым и жестоким. А теперь она стала тенью, из которой высосана вся жизнь.
Повинуясь внезапному порыву, он повернул лошадь не на восток, а на запад и направил ее кругом маковых полей — туда, где стоял старый домик Селии. Ладонью прикрыв глаза от солнца, он попытался различить его вдали. В этой части Фермы маки только начали подрастать: земля была словно подернута зеленовато-серой дымкой, поливные установки рассеивали прозрачные фонтанчики мелких брызг. В воздухе стоял оглушительный аромат влажной почвы.
Над землей склонилось несколько идиойдов — они пропалывали сорняки и давили насекомых. Это была их вотчина. Матту стало интересно, что произойдет, если к ним внезапно вернется разум. Набросятся ли они на него, как деревенские жители в фильме про Франкенштейна?[26] Но они не пробудятся. Это невозможно. Будут полоть и полоть, пока бригадир не велит им остановиться.
Матт так и не смог отыскать маленький домик среди маковых полей. Должно быть, его снесли, как только они с Селией переехали. Вздохнув, он повернул на восток, к оазису в горах.
Добравшись до водопоя, Матт спешился и наполнил желоб водой из колонки.
— Пей, — велел он лошади. Та послушно подошла к воде и пила, пока Матт не решил, что с нее достаточно. — Перестань, — сказал он, отвел лошадку в тень и приказал ждать.
Шагая к горам, он ощутил холодок страха, юркой змейкой прокравшийся по его спине. На этот раз он был здесь один. Никто не придет на помощь, если он упадет со скалы или его укусит гремучка. Он дошел до отверстия в валуне и пролез через него. Воды в пруду поубавилось: стоял самый разгар сухого сезона, и августовские и сентябрьские грозы были еще далеко. На противоположной стороне затрепетали ветки креозотового куста — должно быть, прошмыгнул, прячась, какой-то зверь. Над голыми скалами одиноко, тоскливо завывал ветер.
Матт сел и достал сэндвич. Он и сам не знал, зачем пришел сюда.
На дальнем конце долины по искусственной шпалере распростерлась гигантская виноградная лоза. Когда-то, давным-давно, здесь жили люди, и на лозе росли такие тяжелые гроздья, что часть шпалеры обрушилась. Осторожно глядя под ноги — гремучие змеи тоже любят прохладные темные уголки, — Матт вступил в ее тень и…
…И увидел большой металлический сундук. Рядом лежали аккуратно скатанные одеяла и упаковка бутылок с водой. Матт остановился как вкопанный. Сердце бешено колотилось в груди. Он огляделся — где же прячется незваный гость?
Но вокруг не было ни души, лишь завывал ветер да где-то в скалах скрипуче кричал кактусовый вьюрок.[27]
Матт шмыгнул в заросли креозотового куста. Под его прикосновением маслянистые листья полопались, наполнив воздух едким удушливым ароматом. Кто осмелился зайти в место, известное только ему одному? Нелегал, пробирающийся в Соединенные Штаты? Или к кому-то из идиойдов всё-таки вернулось сознание?!
Поразмыслив, Матт пришел к выводу, что ни один нелегал не стал бы тащить тяжеленный металлический сундук по безводным скалам и каньонам, какими их описывала Селия. И ни к одному идиойду еще никогда не возвращался разум.
Наконец Матт отважился выйти из своего укрытия и внимательно осмотрел сундук. Тот был заперт на два металлических зажима. Трясущимися руками он осторожно расстегнул их и откинул крышку.
Поверх аккуратно упакованных свертков лежала записка.
Записка была нацарапана крупными детскими каракулями. Матта удивило, что Тэм Лин умеет писать
Матт поспешно распаковал сундук. В нём лежали вяленое мясо, рис, фасоль, сушеный лук, кофе и леденцы. Еще он обнаружил пузырек таблеток для очистки воды, аптечку первой помощи, карманный нож, спички и жидкость для заправки зажигалок.
На дне сундука лежали книги. Одна содержала аккуратно сложенные карты, другая была озаглавлена «История Опиума». Еще две оказались руководствами по устройству лагеря и выживанию в пустыне. На самом дне обнаружилась третья записка:
Матт сел и немного полюбовался своими сокровищами. Значит, Тэм Лин всё-таки не бросил его! Он снова и снова перечитывал последние слова записки — они были сладкими, как прохладная вода. «Твой друг Тэм Лин». Потом Матт сложил свертки обратно, оттащил сундук в тень и тронулся в обратный путь.
Когда он вернулся, в доме царила непривычная суета. Один за другим приземлялись гравилёты, повсюду сновали слуги. Матт отыскал Селию — та ждала его на квартире, в тревоге не находя себе места.
— Где ты пропадал,
— Что случилось? Почему все бегают? — спросил он.
— Неужели тебе никто не сказал?! — Она в смятении стянула с мальчика темную от пота рубашку, сунула в руки полотенце. — Иди скорее, прими душ и оденься. Эль Вьехо умер! — Селия торопливо перекрестилась и вышла.
Матт уставился на полотенце, собираясь с мыслями. Смерть Эль Вьехо не была неожиданностью — тот уже несколько месяцев не выходил из своей комнаты: видимо, был очень болен. Матту хотелось бы пожалеть старика, но он слишком мало его знал.
Матт поспешно вымылся и оделся.
— Как же я забыла сказать, чтобы ты вымыл голову! — возопила Селия и стала лихорадочно приглаживать ему волосы. На ней было красивое черное платье, расшитое агатовым бисером, и Матт подумал, до чего же непривычно она выглядит без фартука.
— Эль Патрон хочет, чтобы мы тоже присутствовали, — сказала Селия, торопливо ведя его по коридору.
Они вошли в салон. Вместо привычных статуэток повсюду стояли горшки с цветами. По стенам висели черные креповые занавеси, в канделябрах мерцали сотни траурных свечей. От дыма и запаха ладана Матт зашелся кашлем. Все — а в салон набилось человек пятьдесят, не меньше — вперились в него укоризненными взглядами. Селия протянула ему ингалятор, который всегда носила с собой.
Постепенно кашель отпустил, и Матт смог оглядеть комнату. Посредине стоял покрытый пышной резьбой гроб с блестящими латунными ручками. Внутри лежал Эль Вьехо, и больше всего он походил на изможденную голодом птицу. Он был облачен в черный костюм; заострившийся нос торчал из белых шелковых простыней, словно длинный клюв.
Селия беззвучно плакала, утирая глаза платком, и Матту стало не по себе. Он терпеть не мог, когда она плачет. В противоположном углу собрались те, кто пришел проводить Эль Вьехо в последний путь. Они жались к стене и вполголоса переговаривались. Матт заметил Бенито, Стивена и Эмилию. Стивен с Эмилией держались за руки.
Народу всё прибывало. Приехал мистер Мак-Грегор — он выглядел лет на тридцать моложе, чем в прошлый раз, и стал очень похож на Тома. Его самодовольный вид всколыхнул в душе позабытую было неприязнь. От жаркого запаха горящих свечей кружилась голова, и Матту страстно захотелось выйти наружу. В дальнем конце дома был бассейн, которым мало кто пользовался, разве что Фелисия, когда была трезвая. Матт вспомнил этот бассейн, его прохладную синеватую глубину. Он представил себе, как плывет над самым дном…
