– Да, – сказал я. – Я думаю, что Девять хотят, чтобы кресло нашего деда навсегда осталось в семье. Поэтому они сделали все, чтобы мы стали тем, кто мы есть. Я их кандидат типа «человек из джунглей», ты – типа «человек из города». Должно быть, это их забавляет. А может быть, в каменном веке существовал обычай, что два брата должны были сражаться насмерть, чтобы один из них стал вождем. Кто знает? В любом случае, им совершенно все равно, кто из нас будет убит.
– Мне кажется, ты пытаешься подсластить пилюлю, – сказал Калибан.
Тут даже Триш не выдержала и воскликнула:
– О, Док! Прислушайся к его словам! Я верю, что он говорит правду!
– А я не верю, – глухо отозвался Док. – И даже если он прав, один из нас все равно должен умереть.
– Я не буду с тобой драться ради сомнительного удовольствия заседать за столом Девяти.
Он слегка улыбнулся:
– Так ты отказываешься?
– Я и так достаточно наглотался их дерьма, – ответил я. – Я верю, что наш отец тоже пришел к такому решению. За что они с ним и расквитались.
– Я разыскал его убийц, – сказал Калибан. (Его странные глаза, казалось, принялись пульсировать каким-то внутренним светом.) – Я не стал их убивать, но обернул против них их собственную ловушку, в которую они собирались поймать меня. Так они в ней и сдохли. Случись это теперь, я убил бы их своими руками.
– Что тебя заставляет думать, что они действовали не по приказу Девяти? – спросил я.
В этот момент он начал приближаться ко мне, медленно и осторожно. Мой вопрос заставил его вздрогнуть. Он замер на месте. Бронзовое лицо, хмурое от гнева, потемнело еще больше, напряглось и стало чеканным, будто только что вышло из-под монетного пресса.
– Ты лжешь! – яростно выкрикнул он.
Его член напрягся и взмыл вверх, плотно прижавшись к животу, так стремительно, будто его дернули за невидимую веревочку. Он набухал на глазах, как капюшон разъяренной кобры. Толстые голубые вены в палец толщиной опутывали его, словно клубок змей. Громадная красная головка зловеще поблескивала.
Я понял, что надежды вразумить его больше не осталось. Схватки было не избежать. Где-то глубоко внутри себя я подозревал, что все так и кончится, и, может, даже надеялся на это. Как бы там ни было, мой член поднялся тоже, но более медленно. Но даже напрягшись в полную величину, он выглядел бледным подобием рядом с таким чудовищем.
Док взглянул, как набухает мой орган, и сказал:
– Сейчас я оторву тебе их, и член, и яйца, мой большой брат!
Он прыгнул, как тигр, и бросился на меня. Одна его рука была протянута вниз, к моей мошонке, другая – вверх, чтобы блокировать ею мою руку, которой я попытался бы защититься.
Глава XLI
И все же мне удалось перехватить его руку. При этом я даже не потерял равновесия, на что он, безусловно, рассчитывал.
Мы оказались точно в такой же позиции, как и при стычке на мосту. Он превосходил меня в росте (два метра ровно против моих метр девяносто) и в весе (сто пятьдесят килограммов против ста двадцати). Как я уже говорил, у меня широкий и очень крепкий костяк, как у истинного кромальонца, и очень развитая мускулатура. Но это не значит, что я похож на тяжеловеса, занимающегося штангой или гирями. Один, без другого человека рядом со мной, я похож фигурой скорее на Аполлона Бельведерского. У меня те же пропорции, хотя плечи и грудь на самую чуточку шире, чем у него.
То же самое и у Калибана: его фигура настолько гармонична и пропорциональна, что совершенно не кажется массивной, а стройной и изящной, если рядом нет обычного человека для сравнения. Но, по сравнению с моими, его мускулы были еще более впечатляющими. Я уверен, что Триш, глядя на нас, могла бы вообразить себе схватку между взрослым африканским львом и американской пумой.
В течение показавшихся мне нескончаемыми долгих минут мы стояли, слегка покачиваясь, давя друг на друга, напрягая мышцы всего тела. У обоих продолжали кровоточить ссадины и раны, некоторые из которых были довольно глубокими. Мы оба сильно ослабли за счет потери крови и усталости после столь ожесточенной схватки. Дыхание, едва восстановившись, вновь стало бурным и прерывистым.
Так мы качались из стороны в сторону некоторое время, напоминая собой некую скульптурную группу. Затем, медленно, ох как медленно, руки Калибана стали уступать моему нажиму и отклоняться все дальше назад, за спину. Глаза удивленно расширились, и дыхание еще более участилось. От ужасного напряжения мышц кожа его затылка, плеч, груди и рук покрылась сетью мельчайших морщинок. На висках под бронзовой кожей, покрытой крупными каплями пота, вздулись синие пульсирующие вены.
Я слишком склонил голову вперед, и он воспользовался этим, чтобы укусить меня за нос. Резким движением головы мне удалось вырвать его из-под зубов Дока, но это стоило мне дикой боли в носу, тотчас же ударившей в мозг и распространившейся оттуда по всему телу. Но, частично, он все же отхватил мне кусок кожи. Кровь потекла по губам и закапала с подбородка.
Неуловимо быстрым движением Калибану удалось освободить одну руку и схватить мои тестикулы. Движение было быстрее, чем удар лапы тигра. Боль дикой вспышкой прошила мое тело. Я громко взвыл и почти потерял сознание. Мои последующие действия были чисто рефлекторными и полуосознанными. Сознание прояснилось в тот момент, когда мы, задыхаясь, стояли друг против друга, каждый сжимая в руке тестикулы своего противника.
Кровь толчками выплескивалась наружу через разорванные вены и артерии тканей его промежности. Я тоже чувствовал, как теплая жидкость струится по моим ногам, но не стал смотреть, что там и как, опасаясь, как бы последствия шока не стали для меня фатальными: я знал, что у меня осталось мало времени, прежде чем силы полностью покинут меня.
Швырнув тестикулы ему в лицо, я прыгнул, как пантера. Он выронил мои и вновь попытался
