ней, Вольф понял, что задумала сестра. И как он сам не догадался? Вала шла, избегая соприкосновений с волосками, которые тянулись из пор кожи. Пройдя по кругу радиусом в двадцать пять ярдов, она вернулась к вратам, но смертоносная рябь так и не появилась. Кожа ни разу не дрогнула.
Вольф встал и восхищенно произнес:
— Ты молодец, Вала. Я потрясен. Значит, эта тварь — как ты ее ни назови — обнаруживает добычу по сигналам, идущим от щупалец или волосков. Если мы будем продвигаться с предельной осторожностью, то можем пересечь эту местность. Но меня тревожат те горки. Как нам их одолеть?
Он указал на видневшиеся вдали роговые наросты, похожие на холмы. У их основания волоски росли очень густо, а за ними вообще устилали землю сплошным ковром.
Вала пожала плечами:
— Не знаю.
— Ладно, подойдем поближе, а там видно будет, — сказал он.
Вольф пошел вниз по склону, осторожно обходя чувствительные усики. Властители гуськом следовали за ним, и только Вала шла справа от Роберта на расстоянии пяти-шести ярдов.
— Трудновато будет охотиться в таких условиях, — произнес Вольф. — Придется одним глазом следить за волосками, а другим выслеживать добычу. Ситуация — хуже не придумаешь.
— Я бы на твоем месте так не переживала, — засмеялась она. — Может быть, тут вообще нет зверей.
— В существовании одного из них я уверен, — ответил Вольф.
Вала недоуменно взглянула на него, но он не пожелал объяснять смысл своих слов и направился к дереву, на ветвях которого заметил гнездо. Круглая кучка из веток и листвы около трех футов в поперечнике покоилась на стыке ствола и пассивного сука. Ветки гнезда крепились друг к другу каким-то клейким веществом.
Вольф шагнул между двумя чувствительными усиками и на всякий случай постучал дубинкой по стволу. Взобравшись до середины дерева, Роберт осмотрелся и увидел на одном из холмов- наростов верхние перекладины двух шестигранников. Оказавшись под гнездом, Роберт покрепче прижался к стволу, просунул руку сквозь сучья и, вытащив два больших яйца, бросил их Вале. Яйца, раза в два крупнее индюшиных, имели странную окраску из зеленых и черных пятен.
В тот же миг его атаковала птица. Более крупное, чем у стервятника, тело покрывал белый пух с голубоватыми полосками. На обезьяньей морде торчали волчьи уши, ястребиный клюв и огромные острые клыки. Парад нелепостей завершали крылья летучей мыши, хвост археоптерикса и лапы грифа.
Сложив крылья, она помчалась к нему и едва не нанесла удар. Подлетев к дереву, птица с треском раскрыла крылья и издала крик, похожий на звук при распиливании железа. Скорее всего она пыталась ошеломить своего врага, но это ей не удалось. Роберт разжал руки и съехал по стволу. Над ним раздался треск и еще один крик, полный разочарования и паники, — птица промахнулась и врезалась в гнездо. По- видимому, она намеревалась вцепиться в тело Вольфа и в порыве ярости не рассчитала скорости.
Роберт слетел на землю и покатился кубарем, не в силах избежать соприкосновения с чувствительными усиками. Он вскочил на ноги и попал под град склеенных сучьев и листьев, которые посыпались из разоренного гнезда. Вольф отпрыгнул в сторону и успел уклониться от падающего тела полуоглушенной птицы. Инстинктивно раскрыв крылья, она замедлила падение, и удар о землю не причинил ей большого вреда.
К тому времени земля-кожа получила сигнал от волосков. Их потревожил не только Вольф, но и властители, суетливо отбежавшие назад при падении Роберта.
— Все к дереву! — закричал Вольф.
Вале его совет не понадобился — она уже карабкалась по стволу. Он полез вслед за ней и вдруг почувствовал, как острые, словно раскаленные добела крюки, когти впились ему в спину. Летающая тварь, ожив, атаковала снова. Роберт свалился с дерева. Падая, он зацепился ногой за ствол я приземлился на спину, но на свое счастье придавил собой птицу, иначе удар мог оказаться очень сильным.
Быстро придя в себя, Вольф скатился с пернатой хищницы, вскочил и пнул ее по ребрам. Коричневый клюв твари раскрылся, обнажая два острых клыка, покрытых слюной и кровью. Роберт ударил ее еще раз, повернулся к дереву, но его тут же сбили с ног два властителя, которые совсем обезумели от паники. Тармас наступил ему на голову и уцепился за нижнюю ветвь. Ринтрах стащил его вниз, оттолкнул и начал карабкаться по стволу. Тармас свалился на Вольфа, который в этот момент поднялся было на четвереньки.
Сидя на ветке у самой макушки дерева. Вала заливалась истерическим смехом. Она хохотала и хлопала себя по бедрам. Вдруг ее голос превратился в визг: сорвавшись с ветки, Вала полетела вниз, сломала несколько сучьев, перевернулась в воздухе, рухнула неподалеку от ствола и потеряла сознание.
Теотормон перепугался больше всех. Несмотря на потерю многочисленных фунтов жира, он никак не мог забраться на дерево. Его плавники скользили по стволу, он раз за разом срывался, то и дело оглядывался назад и что-то жалобно бормотал.
Роберту наконец удалось подняться на ноги. Вокруг него — вернее, вокруг дерева — кожа ходила ходуном. Она вздымалась бушующими волнами, которые преследовали Луваха и Аристона. Оба брата бегали кругами сломя голову. Страх наполнил силой их слабые, изможденные тела. Но земная плоть поднималась все выше, и огромный вал уже настигал беглецов, нависая над их головами. Впереди появлялись все новые и новые волны, а ямы под ногами становились все глубже и глубже.
Внезапно Лувах и Аристон пробежали мимо друг друга. Два шквала бугров и впадин, которые преследовали каждого из них, столкнулись с мощным чавкающим звуком. А затем Вольфа ошеломил хаос метаний, взлетов, ударов и глотательных движений протоплазмы. То, что происходило вокруг, напоминало скопление гигантских водоворотов.
Не получив новых сигналов для переориентации, кожа потеряла Луваха и Аристона. Они подбежали к дереву, но в панике никак не могли на него взобраться. Пока испуганные братья отталкивали друг друга, Вольф поднял тело птицы и швырнул его как можно дальше. Оно упало на приближавшуюся опухоль, и, соприкоснувшись с тушей, волна мгновенно улеглась. Вокруг тела тут же образовалась выемка. Она медленно углубилась, затем затянулась толстой пленкой. Края дыры закрылись, и на месте погребения остался лишь небольшой бугорок с неровным швом.
Вольф пожертвовал птицей, которую хотел сохранить для еды. Поверхность вокруг дерева выровнялась и, дернувшись несколько раз, неподвижно застыла, словно действительно была земной твердью. Вольф обошел ствол и помог Вале подняться. Она села, тяжело переводя дыхание, и ее лицо исказилось от боли. Кожа спружинила, удар оказался не таким уж и сильным, но она ушибла плечо, лицо и не могла шевельнуть рукой.
Роберту показалось, что больше всего пострадало ее чувство собственного достоинства. Она проклинала властителей, называя их кучкой трусливых дураков и самцами, достойными лишь рабской доли. Мужчины рассердились. Они знали, что она права, и многим было на самом деле стыдно. Но властители не собирались признавать истинность ее слов.
Ситуация показалась Вольфу настолько забавной, что он захохотал, но, почувствовав боль в спине, со стоном выпрямился. Он забыл о ранах, нанесенных когтями летающего зверя. Лувах осмотрел спину брата и пощелкал языком: из ран сочилась кровь.
— Скоро она уймется, — сказал он, — но возможна инфекция, ведь у нас нет никаких лекарств.
— Ты очень любезен, — проворчал Вольф. — А что с яйцами?
Оказалось, что одно яйцо разбилось и его содержимое размазалось вокруг дерева, а второго не нашли — вероятно, его проглотила кожа.
— О, Лос! — застонал Аристон. — Что же нам теперь делать? Мы умираем от голода, потеряли последнее яйцо и рискуем быть поглощенными чудовищной землей, если отойдем от дерева. Отец почти погубил нас, а мы так и не приблизились к его крепости.
— Да, — согласился Роберт. — Вы, повелители и создатели вселенных, довольно жалкие существа, когда вас лишают оружия. Но я скажу вам еще одну земную поговорку. Запомните ее, братья: безвыходных ситуаций не бывает. А по поводу нашей гибели — это еще бабушка надвое сказала.
— Какая бабушка? Где? — оживился Теотормон. — Я бы сейчас мог съесть дюжину бабушек.
