Ханна засмеялась.
— На этих балах всегда столько народу, что не протолкнуться.
— Надеюсь, милые дамы, вы сберегли для меня хотя бы по одному танцу.
Сердце Синтии сжалось от боли, когда она заметила, как Ханна бросила на мистера Эллсуорта робкий, полный надежды взгляд.
— Я пока еще никому ничего не обещала, — сказала она.
Это давало мистеру Эллсуорту замечательную возможность сразу же пригласить ее. Но мистер Эллсуорт, по своему обыкновению, ничего не заметил.
Синтия немного переместилась в сторону, чтобы показать, что она стоит как бы не со всеми, а только с мистером Эллсуортом.
— Я пообещала мистеру Эллсуорту танцевать с ним кадриль, — заявила она. А потом, вспомнив инструкции матери, улыбнулась ему. — Я еще не знаю, но, может, он захочет оставить за собой и некоторые другие танцы.
Это было утверждение, но Синтия произнесла его так, что оно было больше похоже на вопрос. Мистер Эллсуорт, видимо, пораженный ее неожиданным напором, часто заморгал.
— О, э… конечно. Думаю, мне захочется, леди Синтия.
Конечно же. Кто бы отказался? Да, если вы окажете мне честь… Я попытаю счастья…
Весь этот бессвязный лепет был начисто лишен каких-либо чувств, но был образцом пусть скудной, но все же галантности. Самое главное — ей удалось загнать его в угол.
Какими бы ни были его первоначальные намерения, ему придется попросить у нее по крайней мере еще один танец.
Это успокоит и ублаготворит маму. Следующий трюк, который ей надо совершить, — это сбежать, чтобы не дать Дереку загнать ее в такой же угол. Ему не составит это труда, а она не сможет отказаться танцевать с ним, ведь он, так же, как и она, гость в доме Чейзов.
Бог, а скорее музыканты, расположившиеся на балконе, сжалились над ней. Оркестр начал настраивать инструменты. Бал должен был вот-вот начаться. Мистер Эллсуорт предложил Синтии руку. Синтия с благодарностью оперлась на нее, бросив холодный взгляд на Дерека. Однако она избегала смотреть на Ханну, чувствуя, как разочарована ее подруга. Поэтому она не видела, какими взглядами обменялись Ханна и Дерек, после того как они с мистером Эллсуортом вышли на середину зала, чтобы занять места для кадрили.
Она могла только догадываться об этом и была рада, когда ее партнер нашел для них место в ряду танцующих в самом дальнем углу зала. Леди Ханна и мистер Уиттакер тоже заняли свое место, и оно оказалось, как и ожидала Синтия, рядом с ней и мистером Эллсуортом.
Началась кадриль. Уже не в первый раз Синтия задумалась над тем, почему балы всегда начинаются с кадрили. Научиться танцевать кадриль было делом нелегким, и всегда находились люди, которые либо путали последовательность фигур, либо шли не в том направлении. Очень скоро стало ясно, почему мистер Эллсуорт с такой скоростью встал с Синтией четвертой парой: увы, он был одним из тех, кто весь танец только и ждал, пока очередную фигуру сделает пара рядом с ними, чтобы самому повторить ее. В результате они с Синтией все время опаздывали. Он был настолько поглощен переменами фигур, что ни о каком разговоре не могло быть и речи. Весь танец он бормотал себе под нос, считая такты музыки, и все время смотрел на ноги других танцующих, стараясь предугадать, что потребуется от его собственных.
Когда танец подошел к концу, Синтия была раздражена сверх меры. Она была поражена его невоспитанностью. Зачем он пригласил ее именно на кадриль? Все в зале, должно быть, заметили, что он не умеет танцевать. Однако Синтия ничем не выразила своего неудовольствия. Она спрятала свое раздражение за улыбкой и взяла его под руку, чтобы он отвел ее на место.
Знакомая белая манишка вдруг оказалась в поле ее зрения, и ей ничего не оставалось, как остановиться. Все еще опираясь на руку мистера Эллсуорта, она подняла взгляд на Дерека и приподняла заученным движением бровь, выражая тем самым холодное недоумение.
Она уже не раз пресекала таким образом попытки заигрывания. Даже искушенные кавалеры вставали в тупик от этой слегка приподнятой брови. Взрослые мужчины, равно как и безусые юнцы, начинали краснеть, бормотать что-то невнятное и отходили. Но ее ледяной взгляд не произвел ни малейшего впечатления на дерзкого мистера Уиттакера.
Никакого смущения, испуга или на худой конец извинения.
Он лишь дерзко ухмыльнулся. Но в этой ухмылке чувствовался такой жар, что он мог бы растопить самое ледяное сердце, и Синтия почувствовала, что се воля парализована.
Ругая себя за непозволительную слабость, она выпрямила спину и подняла другую бровь.
— Мы мешаем вам пройти, мистер Уиттакер? — В ее голосе идеально сочетались вежливость и высокомерие.
— Как раз наоборот, — тут же ответил он с той же ухмылкой. — Это я вам мешаю. Послушайте, Эллсуорт, вы, случайно, не видели, куда пошла леди Ханна?
Мистер Эллсуорт выглядел растерянным.
— Нет, не видел. Вы ее потеряли?
— Ну, здесь ее нет, — как-то неопределенно ответил Дерек.
Так оно и было, но Синтия очень хорошо умела отличать выдумку от правды. Ей было ясно, а мистеру Эллсуорту, по-видимому, нет, что Дерек просто врет. Она бросила на него возмущенный взгляд, но он отскочил от Дерека, как от глухой стены. Он был занят тем, что пытался подольститься к Джону.
— Будьте другом и разыщите ее для меня, — извиняющимся тоном попросил он. — Мне это место незнакомо. Мне не хочется думать, что леди Ханна где-то здесь заблудилась и осталась без сопровождающего.
