повторил:
– Да, одинока. Она и сама не понимала, до какой степени. До тех пор пока не встретила принца, который был таким же одиноким, как и она.
– Он и сам не понимал, до какой степени, – повторила Сара.
– Совершенно верно.
Сара задумчиво побарабанила себя пальчиками по губам и изрекла:
– Ему нужен был медведь. Натали хмыкнула.
– Да, медведь был бы ей большим утешением, – согласилась она, и голос ее дрогнул от смеха.
Малком изо всех сил старался выглядеть серьезным.
– Медведь, это, конечно, хорошо, но принц и принцесса нужны были друг другу, – решительно продолжил он.
– Нет, принцу нужна была покорная жена, – возразила Натали.
– Чепуха! – фыркнул Малком. – Ничего подобного он не говорил.
Сара озадаченно взглянула на него:
– А откуда ты знаешь, что он говорил?
– Это ведь я придумал сказку. Личико девочки прояснилось.
– Да. И что же говорил принц?
– Он говорил… – Малком лихорадочно думал, что бы ему такое сказать. – Он говорил, что хочет жениться на принцессе. – И лукаво взглянул на Натали. – Принцесса сама решила, что ему нужна покорная жена. А она ему вовсе не нужна.
Сара нахмурилась:
– Но ведь ты сказал, что она была покорной женой?
– Да, но лишь потому, что пыталась ему угодить, – пояснил Малком. – Вспомни, ведь в замке из колючек она никогда не была покорной. Она пыталась стать покорной, чтобы сделать принца счастливым. Но покорностью она не отличалась, и чем больше старалась ею стать, тем несчастнее становилась. А чем несчастнее она становилась, тем несчастнее становился принц, потому что… потому что он хотел, чтобы принцесса была счастлива.
– Он любил ее, – сделала вывод Сара. – Он сказал ей, чтобы она перестала быть покорной женой?
«Устами младенца глаголет истина», – подумал Малком и судорожно сглотнул.
– Он пытался дать ей понять, чтобы она так не старалась.
– А ей приходилось стараться, – решительно вмешалась Натали, – потому что по натуре своей она вовсе не была покорной.
– Но от ее покорности принцу делалось только хуже, – заметил Малком. – У покорных жен мужья кажутся тиранами.
На лице Натали отразилось замешательство, однако она тут же нашлась что ответить:
– Чепуха! Принц вовсе не был тираном.
– Это папина сказка, – укоризненно произнесла Сара.
– Совершенно верно, – пробормотала Натали.
– Хорошо, Сара. Так на чем я остановился? – спросил он, подавив усмешку.
– На том, что принцесса пыталась угодить принцу, но сделала его несчастным. И он попросил ее перестать быть покорной. Она перестала?
– В конце концов да. Как только она поняла, что принц не шутит, она перестала быть покорной и вновь стала такой, какой была прежде: веселой, задорной и решительной девушкой.
– И они стали жить счастливо?
– Думаю, что да, – улыбнулся Малком.
– А что стало с медведем? Ты сказал, что мишка тоже был покорным. Он перестал таким быть?
– Медведь продолжал быть покорным, потому что медведи покорные по своей натуре.
Натали едва сдержалась, чтобы не засмеяться.
– Но это просто сказка.
Пнув ногой сиденье напротив, Сара изрекла:
– Покорный медведь всегда жил с принцем и принцессой, и они позволяли ему играть в саду золотым мячиком. А скоро мы приедем домой?
Глава 21
Когда они добрались до Ларкспера, была уже почти полночь, и Сара опять заснула. Малком на руках отнес дочь в детскую, а Натали в это время устало поднималась по лестнице в их спальню. Миссис Ховотч, сияя, проводила ее и помогла раздеться.
Натали мечтала о горячей ванне, однако была слишком измучена, чтобы ее дожидаться. Несколько дней возбуждения и нервного напряжения, первая брачная ночь, проведенная практически без сна, за ней долгий день ходьбы по незнакомому городу и еще более долгий путь неожиданного возвращения домой утомили ее до предела. Она упала в кровать и заснула, прежде чем голова успела коснуться подушки.
Снов ей никаких не приснилось, а когда она проснулась, толстые вишневого цвета шторы освещали спальню приглушенным розовым светом. Натали заморгала, не понимая, где она находится. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить – в Ларкспере. Она находится в Ларкспере, в кровати Малкома. Как странно! Сон моментально пропал, словно его и не было, и Натали открыла глаза.
– Доброе утро, соня, – донесся до нее из стоявшего у окна кресла низкий насмешливый голос. – Завтрак ты проспала, я уже начал думать, что ты проспишь и обед.
– О Господи! Который час?
– Половина одиннадцатого или около того. – Вытащив свое длинное тело из кресла, Малком подошел к кровати. На нем был весьма элегантный халат, затянутый на талии шелковым поясом.
Натали поспешно приподнялась на локте.
– И в самом деле соня! Но ты до сих пор не одет, – возмутилась она. – Ты давно проснулся?
– Давно. – Он уселся на край кровати. – Я наблюдал за тобой спящей.
– Вот как? Это ужасно. – Она искоса взглянула на него. – Надеюсь, я не храпела?
– Вовсе нет. Ты спала тихо, как мышка.
– Ну и слава Богу. – Натали села и подоткнула себе под спину подушки. – Не делай так больше, Малком. Это все равно что шпионить за кем-то.
– Если хочешь, могу извиниться, но должен признать, я получил удовольствие, глядя на тебя. – Губы его дрогнули в улыбке. – Милая моя, – тихо произнес он, – ты, должно быть, очень устала. Пожалуй, было глупо настаивать вчера на возвращении домой.
– Ужасно глупо, – согласилась Натали, зевая.
– Я так надеялся перенести тебя через порог.
– Ничего, вместо меня ты перенес Сару. – Натали улыбнулась мужу. Какой же он красивый в этом халате!
– Существуют и другие ритуалы, которые я надеялся выполнить. – Он намотал на палец прядь ее волос.
У Натали быстро забилось сердце.
– Ритуалы? – переспросила она.
Он наклонился к ней. Глаза его потемнели.
– Традиции, – уточнил он, улыбаясь. – Традиционные празднования, которые молодожены соблюдают на протяжении многих веков. Но ты устала.
– Да, – пробормотала Натали. – Я слишком устала для того, чтобы праздновать.
Он уселся рядом с ней на кровать и обнял ее.
– А как ты сейчас себя чувствуешь?
Она прильнула к нему всем телом, наслаждаясь их близостью. Как приятно, когда Малком так любовно ее обнимает. Даже забываешь, что он не испытывает к тебе никаких чувств.
– Я чувствую себя отдохнувшей, – заверила она его, – но слегка скованной.
– Ты? Скованной? – удивился он, и Натали показалось, что он едва сдерживается, чтобы не засмеяться.
– Что?
