Человека Дождя. – У вас нет никаких соображений насчет того, что это за место?
Тот покачал головой.
– Я никогда не видел ничего подобного. Это не один из обычных стазис- городов. На вид это что-то совсем другое, что-то, о чем я никогда прежде даже не слыхивал. У нас проблемы, ребята.
Рив привалился к стене.
– Да что вы говорите!
По желобу пробежала крыса и юркнула в маленькое отверстие, где желоб уходил в соседнюю камеру.
– Надо поскорее выбираться отсюда.
– Да, но как?
– Черт его знает!
Они погрузились в размышления, и внимание Билли вновь обратилось к дыре, в которой исчезла крыса. Он передвинулся вперед и, стоя на коленях, наклонился над вонючим желобом.
– Эй! Эй, есть там кто-нибудь?
С другой стороны дыры послышалось ворчание, а затем в нее наугад просунулась волосатая рука. Схватив руку Билли, она попыталась протащить ее к себе в камеру. Билли рывком выдернул руку и обернулся к остальным:
– Не похоже, что нам стоит ждать помощи с этой стороны.
Над их троицей нависло угрюмое молчание. Они лежали, распластавшись на сырой соломе. Их начинал охватывать холод. Рив смотрел, как его ноги постепенно синеют; очень скоро зубы у всех троих уже неконтролируемо стучали.
– Боже мой, сколько времени мы уже здесь торчим?
Билли вскочил на ноги и принялся барабанить по двери кулаками.
– Эй, там, снаружи! Что тут происходит, черт побери?
Но его кулаки, соприкасаясь с толстым деревом двери, производили всего лишь глухой стук, и с другой стороны не доносилось ни звука. Он разочарованно пнул дверь и опустился на пол.
– В хорошее же дерьмо мы влипли!
Остальные двое, дрожа, кивнули.
Угрюмое молчание воцарилось вновь, прерываясь лишь случайным шорохом соломы. Рив вспомнил заведение мисс Этти. Это было в тысяче миров отсюда.
Свет воспоминаний постепенно мерк, по мере того как черная стена холода и отчаяния смыкалась вокруг Рива. Они не станут бродячими героями. Они сами все испортили и кончат жизнь в грязной вонючей камере. Они потеряли свой шанс завоевать удачу, приключения и опыт.
Как раз в тот момент, когда Рив окончательно решил, что все потеряно, за дверью камеры раздался знакомый голос:
– …а ты, дерьмоед, можешь посмотреть параграф 4, раздел 1: зарегистрированный менестрель имеет право входа в любые общественные административные здания. Вот моя долбаная карточка, так что открывай и не тяни!
Билли и Рив одновременно вскинули головы.
– Малыш Менестрель? Здесь?
Вскочив, они встали у двери. Снаружи вновь послышались голоса.
– Не положено. Никто не имеет права входить в камеру, пока их не допросит Гхашнак.
– В Кодексе сказано, что я могу входить куда угодно!
– Невозможно.
– Дома Ширик находятся в ведении общественно-административного управления Гхашнак. Так?
– И что?
– Следовательно, Дома Ширик являются общественными административными зданиями. Верно?
– И что?
– А менестрели – и в частности я – имеют право входить куда им угодно, находясь в общественных административных зданиях. А это означает и здания Ширик, так что открывай!
– Это против устава.
– Если не откроешь, то нарушишь Кодекс, и я доложу об этом.
– Кодекс?
– Кодекс.
– А как же устав…
– Посмотри на это вот с какой стороны, ты, мешок с дерьмом. Если ты нарушаешь Кодекс, это пахнет виселицей, не меньше. А если устав – в худшем случае тебя выпорют. Понимаешь, к чему я клоню? Не создавай себе проблем.
– Но…
– Никогда не думал о том, каково это, а, свиноголовый? Я имею в виду повешение – каково это будет, болтаться на веревке и чувствовать, что задыхаешься, а твои руки связаны за спиной, и ты ничего не можешь с этим поделать?
В двери нерешительно заворочался ключ, и она распахнулась вовнутрь. Малыш Менестрель вступил в камеру – но это был совсем другой Малыш Менестрель.
Его узкое бледное лицо скрывалось за огромными черными фасетчатыми очками, из-за чего его глаза выглядели как глаза какого-нибудь гротескного насекомого. Голову по- прежнему окружал ореол волос, но они были обесцвечены до совершенно белого цвета. На нем был темно- зеленый сюртук ящеричьей кожи, надетый поверх черной сборчатой рубашки, бархатные штаны и высокие черные сапоги с серебряными пряжками. Серебряная гитара висела у него на плече на широком ремне, выложенном разноцветными камнями.
Билли и Рив забросали его вопросами.
– Куда это мы попали?
– А ты-то как здесь оказался, черт побери?
– Как нам выбраться отсюда?
Малыш Менестрель воздел обе руки:
– Не спешите! Не спешите! Этот тупица, что стоит за моей спиной, может неожиданно решить, что в уставе ничего не сказано о том, что мне позволено говорить с вами. Так что лучше послушайте. Если вы сможете продержаться здесь еще немножко, я постараюсь вытащить вас отсюда. Хорошо?
– Когда?
– Не знаю. Это не так-то просто. Думаете, вас так легко отпустят?
– Что это за место?
– Дур Шанзаг.
– Дур Шанзаг?
– Я сейчас не могу больше говорить. Не беспокойтесь, я все улажу. Вы не смогли бы попасть в большее дерьмо, даже если бы специально постарались!
– Хорошо, хорошо, мы знаем, ты только уж как-нибудь вытащи нас отсюда!
– Говорю же вам, не беспокойтесь!
Он вышел из камеры, и дверь с лязгом захлопнулась за его спиной. Затем она вновь открылась.
– Как зовут третьего парня?
