и хихикающую девушку, аккордеонист со скрипачом отбивали ногами такт.
Они кружились все быстрее и быстрее; затем музыка внезапно смолкла. В проеме открывшейся наружной двери стояли двое офицеров в синих мундирах. Рив налетел на девушку, и они оба повалились на пол. Офицеры подошли, глядя на них сверху вниз.
– Чем это вы здесь занимаетесь?
Рив вскарабкался на ноги. Билли остался сидеть за столиком, но его рука скользнула к пистолету. Рив смущенно ухмыльнулся офицерам.
– Мы… э-э… мы упали.
– Вы упали. Уверен ли ты, что вы не занимались публичной пляской?
– Публичной пляской?
– Именно, молодой человек. Публичной пляской.
Ло Ен поспешил к ним из-за стойки.
– В эта гостиница нет никакая публичная пляска, джентльмены офицеры. Это ведь было бы нарушать закон!
Он подхватил офицеров под руки, и после короткого разговора вполголоса они втроем вышли на улицу. Через несколько минут Ло Ен вернулся уже один. Он прямиком направился к Риву и его девушке.
– Если джентльмен хотеть развлекаться с эта девушка, тогда он должен брать ее в своя комната.
Рив, ухмыльнувшись, шлепнул девицу по заду.
– Это меня вполне устраивает, приятель, – он широко улыбнулся девушке. – Ну что, пышечка, пойдем?
Она надула губки.
– Если это действительно доставит удовольствие молодому господину…
– Ну так пошли.
Он взял ее за руку и повел к лестнице. Ло Ен придержал его за руку:
– Одна минута, мой друг. Офицеры брать у меня двадцать корон за убеждение, прежде чем уйти.
Рив отсчитал монеты в его руку и поспешил к лестнице вместе со смеющейся девушкой. Билли расслабился и налил себе еще выпить. Ему понемногу начинал нравиться Порт-Иуда, несмотря на его абсурдные законы. На опустевший стул Рива присела девушка. У нее были рыжие волосы и зеленые глаза. Кожу на той части ее полной груди, что была открыта для взгляда Билли, покрывали веснушки. Она лукаво усмехнулась ему:
– Моя подруга ушла наверх с твоим приятелем.
Билли расхохотался.
– Тебе хочется последовать ее примеру?
– Возможно. Если ты будешь достаточно любезен со мной.
«Могло бы оказаться продуктивным собрать данные о статичном модуле».
«К сожалению, у нас недостаточно времени».
«Нам нанесено повреждение, мы не имеем возможности откладывать поиск естественного стазис-источника, где сможем залечить свои раны».
«Мы должны продолжать поиск».
«Мы должны продолжать поиск».
Ее/Их сферическая форма отделилась от мертвого корпуса Уилбура и поплыла дальше. Она/Они сохраняла эту форму, пока не отдалилась на некоторое расстояние от неподвижного разрушителя, а затем вновь вернулась к троичной форме – две совершенно идентичные женщины, несущие на руках поврежденную третью. Она/Они повернулась спиной к сломанному модулю и вновь возобновила свое размеренное движение.
Туман был неестественно спокоен. Он лежал ровными горизонтальными слоями. Всякое волнение и коловращение в нем прекратилось. Она/Они продвигалась вперед, с некоторым усилием раздвигая слои тумана грудью. Затем, внезапно, туман исчез. Туман, голубой свет – не осталось ничего. Лишь абсолютная пустая чернота.
«Отсутствие».
На какую-то долю секунды Она/Они также перестала существовать. Затем, движимая своей аварийной программой, Она/Они совершила волевое усилие. Она/Они начала светиться мягким фиолетовым сиянием, оставшись единственным присутствием в этой абсолютно пустой вселенной.
«Статус нашего существования соотносим с ничто. Не существует внешнего, по которому мы могли бы судить о своем бытии».
Слова засияли ярко-красным светом, разрастаясь все больше и заполняя пустое пространство. Внезапно они померкли.
«Если о движении можно судить по расходу энергии, то мы движемся».
«Мы расходуем энергию на движение, следовательно, мы движемся».
«Мы движемся впоследствии».
Новые слова вспыхнули и растаяли в пустоте.
«Отсутствие внешнего создает опасность тотальной субъективности».
«Наблюдение. Создано нечто внешнее».
Возникла точка света.
«Прекратить всякое использование энергии».
Она/Они погрузилась в абсолютную неподвижность. Точка света оставалась на месте.
«Объективность внешнего доказана».
Точка света постепенно вырастала и приобретала форму. Она двигалась по направлению к Ней/Им в виде некоего крылатого объекта, становясь все больше и больше. Это был огромный пингвин, сиявший ярким желтым светом. Она/Они оставалась совершенно инертной, в то время как он, колыхаясь, величественно проплыл мимо, даже не взглянув на Нее/Них. Он начал понемногу удаляться, становясь все меньше и меньше. В конце концов, он вновь превратился всего лишь в точку света.
«Мы не обладаем данными в отношении подобного феномена».
«Он не поддается исчислению».
– Воистину ты был страстен, молодой господин.
– Я мог бы то же самое сказать о тебе, детка!
Девушка оказалась пылкой и полной желания. Ей многого не хватало в смысле техники, но она более чем восполняла это за счет энтузиазма. Она была шокирована и изумлена,
