Санк-Марс грозно вытянул шею, хотя и без этого был на голову выше жестянщика, приблизился и стал пристально рассматривать собеседника сверху вниз.
– Где ты здесь обычно работаешь? Когда радио не слушаешь и «Пентхауз» не почитываешь там, сзади, как ты делал, когда мы позвонили в дверь? Где твое рабочее место?
– Там, сзади.
– В кузовном цехе? Где стоит тот «бьюик»?
– Да, сэр.
– Ты с какими там машинами работаешь?
Молодой человек пожал плечами.
– Со всякими. С битыми тачками.
– Каких марок?
– Всех.
– В основном с новыми или со старыми?
– Не знаю. Старых, должно быть, больше. Иногда и с новыми.
– А в передней части мастерской, где ты не работаешь, там какие обычно ставят машины?
Парень снова пожал плечами.
– Разные.
– А как тебе все-таки кажется, какие именно?
Видимо, ему все меньше нравилось то направление, в котором его вели задаваемые вопросы.
– Больше, должно быть, немецкие, откуда мне знать.
– «Мерседесы»?
– Да, сэр.
– БМВ?
– Да, сэр.
– А японские тачки? «Лексусы», например?
– Да, я и такие здесь видел.
– Здесь, если я правильно понимаю, все машины новые?
– Вроде да.
– Сделай мне одолжение, – строго сказал ему Санк-Марс, – отвечай без всяких «вроде».
– Это просто выражение такое.
– Мне не надо, парень, чтоб ты здесь выражался. Просто отвечай на мои вопросы.
Коутес старался держаться спокойно, но Мэтерз видел, что у парня внутри нарастает возмущение тоном задаваемых вопросов. Он постоянно бросал взгляды на молодого полицейского, как будто искал у него защиты.
– Какие проблемы были с теми машинами, с которыми здесь работали?
– Механические. Точно не знаю. Это не по моей части. Вроде что-то регулировали.
– «Регулировали», – передразнил его Санк-Марс. – Слушай, парень, если бы у тебя был новый «мерседес-бенц», ты повез бы его в эту дыру вашу поганую, в этот крысиный район, чтобы его тебе здесь регулировали? Раскинь мозгами!
Жестянщик перевел взгляд с Санк-Марса на Мэтерза и обратно. Потом упер глаза в пол.
– Наверное, нет, – сказал он.
– Каждый день к вам сюда загоняют и от вас забирают краденые тачки, так, сынок?
Джим стоял, понурив голову.
– Эй, я тебя спрашиваю!
– Не знаю, – ответил он. – Я работаю со старыми машинами. С клиентами своими разговариваю. Их машины не ворованные.
– Сейчас у нас не о жестянке речь. Нам всем ясно, что это только для отмазки. Мы говорим о тех тачках, которые пригоняют в эту часть гаража. О тех, которые обслуживаются в первую очередь. Вот о каких. Или для тебя новость, что они угнанные? Парень опять пожал плечами в присущей ему манере.
– Не знаю, – повторил он.
– А что ты знаешь?
На этот раз он расправил плечи.
– Я ничего не знаю об угнанных машинах. Честно. Я в другом конце гаража занимаюсь жестянкой.
– Парень, который работает на шайку автомобильных воров, может напороться на крупные неприятности.
На этот раз Джим Коутес поднял руки, будто пытался защититься. Взгляд его бегал по сторонам, но посмотреть в глаза полицейским он не решался.
– Я к этому не имею никакого отношения. У меня долго не было вообще никакой работы, а потом я эту получил. Я делаю свое дело, и все.
– Протяни руку, – приказал ему Санк-Марс.
– Что?
– Ты что, глухой? Руку вперед вытяни!
Парень вытянул левую руку. Он держался нерешительно, как провинившийся ученик в кабинете директора школы.
Санк-Марс вынул свою руку из кармана куртки и положил в ладонь Джима несколько небольших прямоугольных металлических пластинок.
– Теперь, парень, рука у тебя грязная. Скажи мне, что ты в ней держишь?
Джим взглянул на то, что получил от Санк-Марса.
– Ах, черт! – вырвалось у него.
– Скажи мне, что у тебя там в ладони.
– Вы сами знаете, что это такое.
– Я хочу услышать это от тебя.
– Идентификационные номера автомобилей.
– Точнее говоря, идентификационные номера угнанных машин. Так я говорю?
– Послушайте, когда я сюда пришел, хозяин спросил меня: «Работать можешь?» Я сказал: «Да». Тогда он меня спросил, умею ли я держать язык за зубами. Я ответил: «Конечно». Вот и все. Больше я ничего не знаю.
– Ну, давай, потрогай их, потри их пальцами. Мне надо, чтобы на этих пластинках твои пальчики были очень четкими. Давай, делай, что тебе говорят!
– Не хочу, – тихо ответил Джим.
– Если ты делаешь то, что тебе говорит вор, черт возьми, можешь выполнить и то, что велит полицейский! – Парень сделал то, что ему было сказано. Санк-Марс поднял клапан и раскрыл карман куртки. – А сейчас клади их мне в карман. – Джим положил. – Хорошо. Теперь твоя песенка спета. Хотя я это пока только предполагаю. Это выражение такое.
Жестянщик угрюмо молчал.
– Что вы собираетесь делать? – шепотом спросил он.
– Вопрос сформулирован неверно, – вмешался Билл Мэтерз и сделал шаг в сторону парня так, что Санк-Марсу пришлось отступить назад. – Он состоит в другом: что теперь собираешься делать ты? Тебе не кажется, Джим, что ты слишком много знаешь?
– Я вам уже сказал, что ничего не знаю о том, что здесь происходит.
– А ты не думаешь, что Акоп Артинян знал слишком много?
– Может быть, – допустил он после недолгого раздумья.
– Знаешь, что с ним случилось? Его переодели в костюм Санта-Клауса, сломали ему шею и проткнули крюком для мясных туш. Это я его нашел подвешенным в том шкафу, куда его упрятали. Не самое приятное зрелище. Ну что, Джим, теперь до тебя доходит что-нибудь или нет? Ты знаешь, что работаешь на банду угонщиков. Можешь себе представить, насколько это опасно. Будь я на твоем месте, я бы начал себе подыскивать другую работу. Такую, где было бы побольше льгот. Местечко, где не мочат за то, что ты знаешь чуть больше, чем от тебя требуется. Найди себе, Джим, такую работу. Потом подай за две недели господину Каплонскому заявление об увольнении. Если бы я был на твоем месте, я бы обязательно так
