когда он улыбался, и улыбка его была неестественной.
– Так, мисс Бантри, дела у нас не пойдут. Вы познакомите нас с вашим отцом прямо сейчас, и больше этот вопрос не обсуждается.
– Ни за что.
– Я не собираюсь больше говорить на эту тему.
– Я тоже. Я знаю, где он живет, а вы – нет. Если отец в нормальном состоянии, с ним все в порядке, но он легко может впасть в оторопь, если к нему нагрянут ваши дружки. Сначала скажите, собираетесь вы его нанимать или нет. Сделайте мне ваше предложение. Если его условия будут для папы приемлемы, я вас с ним познакомлю.
Гиттеридж снова усмехнулся, отчего его лицо неприятно заострилось.
– Знаете, мисс Бантри, если бы я был адвокатом у «Ангелов ада» или мафии – хотя, конечно, это чистой воды фантазия, – я бы никогда не стал вмешиваться в грязные делишки своих клиентов. Так вот, если бы я был таким адвокатом и оказался в ситуации, когда решить вопрос можно было бы только с помощью грязных методов, я бы попросил водителя остановить машину на следующем перекрестке и вышел бы из нее. А вы бы в ней остались. Так как нам теперь поступить – вы хотите, чтобы я вышел на следующем перекрестке? – Он поднял руку, как будто собирался подать кому-то сигнал.
– Ладно, ладно, ваша взяла. Я отвезу вас к папе. Но только вы его не обижайте. Он не переносит никакого нажима.
– Что это значит? – спросил мужчина в бежевом костюме.
– Не огорчайте его, – пояснила Джулия.
Гиттеридж сказал:
– Мисс Бантри, я адвокат, а не громила. Ко мне обратились с просьбой встретиться с потенциальным клиентом, и я ее принял. А после визита мы с вами обо всем поговорим.
– Вы обещаете мне, что не причините отцу никакого вреда?
– Я ничего вам не обещаю. Мы просто встретимся с ним, вот и все. А теперь скажите мне, где он живет.
Джулия дала адрес. Гиттеридж открыл дверцу, наклонился и вышел из машины.
– Встретимся на месте, – сказал он.
Байкер в щеголеватом прикиде вышел за ним следом. Фургон резко тронулся с места, и Джулию снова отбросило назад.
Джулия вошла в обветшавший жилой дом и направилась к домофону, но мужчина в кашемировом пальто и роскошном костюме остановил ее и спросил:
– Какой номер квартиры?
Видимо, он опасался, что она подаст какой-то кодовый сигнал. Он нажал кнопку и довольно долго держал ее. Джулия про себя усмехнулась – она не смогла бы лучше дать знать об их приезде. В ответ раздался щелчок, и они прошли вторые двери.
– Куда? – спросил Гиттеридж.
– Последний этаж.
– Только после вас.
Все четверо следовали за девушкой. Гиттеридж и малый в дорогом костюме легко шли с ней в ногу. Оба похитивших ее байкера слегка отстали – подниматься по лестнице им было трудновато.
Уже на втором этаже она дрожала от нервного возбуждения.
Она подвела их к двери. Хлыщ в костюме негромко постучал в деревянную дверь костяшками пальцев. Ей вдруг захотелось потрогать лацканы его пиджака, чтобы понять, из какого он сшит материала.
Ждали они недолго, вскоре послышались шаркающие шаги, шорох в районе дверного глазка, и из квартиры донесся голос:
– Кто там?
– Пап, это я, – прощебетала Джулия.
В висках у нее бил набат, ее бросало в жар, но голос, как ни странно, прозвучал естественно и убедительно.
Сначала послышался звук открываемой цепочки, потом гулко щелкнул засов. Бандит в крутом прикиде подошел к самой двери с таким видом, будто был в доме хозяином, запыхавшийся жирный байкер встал рядом с ним.
– Не забудьте, – предупредила их Джулия, – что с ним надо вести себя вежливо. Его легко обидеть.
Дверь распахнулась. Перед ними стоял свихнувшийся, гениальный, легкоранимый отец Хитер Бантри в заношенном домашнем халате и пижаме, которая была на три размера больше, чем нужно. Небритый Банкир с нечесаными патлами выглядел так, как будто его поднять – подняли, а разбудить забыли. Он слабо улыбнулся Джулии и мужчинам.
– Я встал с рассветом, – вяло произнес он, – и все утреннего поезда дожидаюсь. Чайку хотите?
– Да, папочка, это было бы здорово.
– Тогда проходите.
Гиттеридж протянул ей шляпу. Байкеры осматривали комнаты, проверяли окна. Она взяла у них и пальто, чтобы повесить в шкафу рядом со своей курткой. Двое жирных парней куртки снимать не стали, они вернулись в коридор, явно собираясь охранять входную дверь – снаружи и внутри, и Джулия была рада, что избавится наконец от исходивших от них вони и угрозы.
Вместе с Гиттериджем и щеголеватым бандитом они прошли по коридору, их шаги в узком пространстве отдавались от стен. На кухне малый в дорогом костюме закурил сигарету.
– Я не пью чай, – заявил он.
– Чашечку хорошего чая, – настаивал Банкир.
Он суетился, в его манерах было что-то причудливое, плавно-старушечье, нарушаемое внезапными бессознательными резкими жестами. Он был ниже ростом, чем студентка, выдававшая себя за его дочь. Под его правым глазом белел квадратный шрам.
– Что может быть лучше чашечки чая в разгар дня? Секрет заключается в том, – сказал он, – что сначала надо подогреть чайничек.
– Об этом все знают, папуля, – Джулия выражала явное нетерпение, как ребенок, которому надоели родительские нотации.
– Секрет раскрыт? Ну, ничего не поделаешь, так тому и быть.
Чокнутый финансовый гений колдовал над чашками, блюдцами и кипевшим чайником. Он почти не обращал внимания на присутствие мужчин, потом повернулся к ним лицом, вытер руки о халат, улыбнулся им своей странноватой отсутствующей улыбкой и протянул руку.
– Кто твои друзья, дорогая? Профессора из университета?
Гиттеридж неохотно пожал руку Банкира.
– Господин Бантри, – сказал Гиттеридж, – я читал о вас. Хорошо, что вы перебрались сюда из туннеля.
– Это, папа, деловые люди. Их интересуют твои профессиональные услуги.
– Ну, что мне сказать? Я сейчас не в лучшем виде. Если бы она меня предупредила, что вы собираетесь прийти, я смог бы вас принять должным образом. Костюм бы надел, галстук повязал, хотя ни того, ни другого у меня теперь нет. Я бы приготовил вам по чашечке хорошего чая…
– Пап, у нас найдется четыре чашечки?
– Четыре чашки? Да. Четыре чашки. Четыре.
– Я не хочу никакого чая, – сказал хлыщ в костюме.
– О Господи, – взволнованно проговорил Банкир.
– Не огорчайте его.
– Я только хотел сказать…
– Как вас зовут? – спросил Карл Бантри.
