– Зачем?
Он оседлал ее, навалившись всем телом. Пружины матраса отчаянно взвизгнули, Люси звонко рассмеялась. Он до сих пор так и не снял с головы свою дурацкую кепочку, она сделала это за него и забросила ее в дальний угол. Его волосы – такие же черные, как у нее, – спадали с боков ей на лицо, а он не сводил с нее глаз.
– Зачем? – снова спокойно спросил он.
– Мне, должно быть, на роду написано путаться с кем попало.
– Разве я – кто попало, Люси?
Он целовал ее тело, спускаясь все ниже и ниже – к животу, бедрам, ногам, коленкам, лодыжкам, потом, встав над ней на четвереньки, стал, целуя, слегка ее покусывать, двигаясь наверх, – голени, колени, бедра, бока.
– Ты очень нехороший. Самый плохой из всех.
Он прошелся губами по внутренним сторонам бедер, по талии. Потом снял с нее трусики.
– Да ну? Но ведь ты спасешь меня, Люси? Ты ведь меня перевоспитаешь?
– Там видно будет.
Все тело ее извивалось, от его жарких поцелуев она стала постанывать.
– Что будет видно?
Быстро, как будто поддразнивая ее, он провел языком по ее лобку. Дышать девушке становилось все труднее. Ни о чем больше говорить не хотелось.
– Что там будет видно? – Он задал тот же вопрос и снова лизнул ее в то же место так же быстро.
– Насколько ты будешь плохим.
Он рассмеялся, встал на колени и перевернул ее на кровати.
– Ты же сказала уже, что я самый плохой. Так ты собираешься меня перевоспитывать? Я могу на это рассчитывать?
– Нет, – простонала она.
– Нет?
Он схватил ее одной рукой за оба запястья и, удерживая ей руки за спиной, наклонился и стал целовать ее в шею. Она пыталась вырваться из его захвата и отчаянно мотала головой.
– Нет.
– Ты хочешь, чтоб я так и остался самым плохим. – Он снова перевернул ее на спину. – Да?
– Угу.
– Это ты так со мной соглашаешься? Хочешь, чтоб я остался самым плохим?
– Хватит меня изводить!
– Отвечай на вопрос.
– Да!
Он задрал ей кофточку до подмышек и стал целовать грудь, усы его отчаянно ее щекотали, потом он снова стал целовать ее в губы и навалился на нее всем телом. Она остановила его, сильно стукнув по спине.
– В чем дело, Люси?
– Стащи же ты с меня эти треклятые шмотки!
Пока он выполнял ее просьбу, Люси целовала его тело там, куда могла дотянуться губами, – в грудь, в спину, в шею, в живот. Потом в бедра. Изловчившись, она поймала ртом его член и сильно прижала языком к небу. Все это время он беспардонно доставал ее своими насмешками и похотливой болтовней, а потом они снова целовались, крепко прижимаясь телом к телу, и она так его хотела, как никогда раньше не хотела ни одного мужчину.
– Презерватив! – выдохнула она приказным тоном. – Презерватив!
– Нууу, может, да, а может, нет.
Он взял в руку пенис и стал гладить головкой ей между ног, она пыталась отстраниться, извиваясь всем телом.
– Энди, нет!
Его смех так ее разозлил, что она готова была его убить, но Энди потянулся к только что снятым брюкам и вынул из кармана бумажник. Она смотрела, как он надевает презерватив, потом снова спросила его:
– Что ты здесь делаешь?
Но тут ей стало не до разговоров, потому что он вошел в нее, сжал ее руки в своих, и какое-то время она двигалась в такт с его телом. Она покорно следовала его ритму, потом он внезапно стих, распластавшись на ней, и сказал:
– Теперь твоя очередь.
Темп стала задавать она, подлаживая плавные, но настойчивые размеренные движения своего тела к его телу, к его члену, пока Энди неожиданно из нее не выскользнул, и в тот же момент перевернул ее на живот, раздвинул ноги и вошел в нее сзади. Его внимание было ей приятно, она только теперь поняла, как ей недоставало его, или этого, или неважно кого или чего – просто здоровья и жизни, хоть какого-то отдыха от болезни и смерти, и в тот же момент Люси почувствовала, что еще совсем немного – и она кончит, она протянула руку назад, схватила его за мускулистое бедро, как будто просила его войти в себя глубже и резче, и, кончая, подумала, что перебудит всех постояльцев мотеля, но ей не было до этого дела, ей так хотелось кричать, что она все равно не смогла бы сдержаться.
Крик ее смолк не сразу.
А Энди неутомимо продолжал над ней трудиться. Он вновь разжигал в ней желание, снова занимался с ней любовью, во второй раз с еще большей страстью, чем в первый, так что она чуть не билась головой о стену, и, доведя ее до второго оргазма, он кончил вместе с ней. Потом, опустошенные, изможденные и блаженные, они как в отключке лежали в объятиях друг друга.
Через какое-то время, очнувшись от полусна-полузабытья, она сказала:
– Энди…
Он что-то невразумительно промычал будто спросонья.
– Ты что здесь делаешь? – Ей трудно было определить, где кончается ее тело и начинается его.
– А ты как думаешь? Нам птичка на хвосте принесла, что у тебя кончается продукт. Вот я и приехал. Твоя служба доставки.
Это показалось ей странным.
– Кто тебя послал?
– Много будешь знать – скоро состаришься.
– Ты быстро идешь в гору.
– У меня на такие дела нос по ветру. По правде говоря, я сам на эту работу напросился.
Ей было приятно это слышать.
– Как у тебя идут дела? – спросил Энди.
Прижавшись к нему еще теснее, она издала какие-то звуки, значения которых он не мог понять.
– Что это значит?
– Люк меня, понимаешь, очень беспокоит. Он сильно хворает. Я его стала лечить, он простыл и подумал, что температура у него поднялась от тех лекарств, что я ему дала…
– Ты стала лечить Люка?
– Он болен, Энди. У него не просто реакция положительная, у него болезнь в самом разгаре.
– Черт. – Энди расстроился не на шутку.
– А в чем дело?
– Да так, ни в чем. Просто тебе с ним, должно быть, трудно с больным приходится.
– Что и говорить, веселого здесь мало. Но я уверена, ему скоро полегчает. Ты на сколько приехал?
– Мне сказали сделать доставку и кончать это дело, вот и все.
Она легонько погладила пальцами его руку.
– Я рада, что ты кончил, – тихо сказала она.
– Это что, приколы у тебя такие?
Люси хихикнула.
