Чем же Настя знаменита? Каждый день Со всех сторон Сотни писем и открыток Ей приносит почтальон. От того ль, что, став пилотом Без отрыва от станка, Настя водит самолеты В грозовые облака? Тень идет за Настей косо, А за нею ветерок, А за ним от папиросок, Вновь зажжённых папиросок, Лёгкий тянется дымок.
За окнами падает снег
(1939)
Ветер первые зимние числа Сплошь снежинками расцеловал — Только я понимать разучился Подгулявшего ветра слова. Это было… Я знаю, что было. Ночью Лезешь на сеновал, А на крыше причудливо выл он, Но тогда я его понимал. Я не помню те даты и числа. И не то чтобы память слаба — Просто я понимать разучился Подгулявшего ветра слова. Он о чём-то в трубе разговаривал, Замолкая, ворочаясь, и Снег валил и до окон наваливал Голубые сугробы свои. Ничего не случилося, просто Я от юности ранней отвык. Не случайно знакомую поступь Мне напомнил цветной половик, Уводя за собою далёко По ступеням полосок своих До едва уцелевших и блеклых, Но не брошенных годов моих. Так всегда, если встретишь в доме Хоть намёк на прожитую даль, То звучнее, Гораздо знакомей Пред тобою проходят года. Разыскавши потерянный след свой, День за днем ты узнаешь лицо… Встань, Мое загорелое детство, На высокое наше крыльцо! Постучись в постаревшие двери, В нашу комнату ветром ворвись И, увидя меня, Не поверя, Рядом с юностью остановись. Я узнаю тебя по приметам: По веснушкам, по вихрю волос… Потому непокорное это Я как дар моей юности нёс. Я намного тебя стал старше, В сыновья ты годишься мне. Полнокровным «Мужчинским» маршем Я сегодня иду по стране. Ты же первые брюки надело И еще не привыкло к перу, Тебе уши дерут — и за дело, И без дела ещё дерут. Ещё куришь тайком папиросу И, мыслёнки свои теребя, Хочешь стать ослепительно взрослым, Чтоб девчонки влюблялись в тебя. Ну, а мы, слесаря, инженеры, Комбайнеры и моряки, В прошлом своём — пионеры, В будущем — старики. В жизни потерянный след свой Ищем в распутице дней, Чтоб на миг ощутить своё детство, Чтобы прошлое стало видней.
