Елена села на место и прислушалась. Эвридика обладала великолепным сопрано. Современной аудитории сюжет был не важен; это была игривая пародия на классицизм, утратившая для нынешнего зрителя остроту, и все же в голосе Евы слышалась такая убежденность, что к ней нельзя было не прислушаться, пусть даже ее ария состояла из перечисления адресов в телефонном справочнике.
Внезапно Елена поняла, что музыка стихла.
– Что опять? – крикнула она, приподнявшись со своего места.
– Кто-то стащил мою вилку, – пожаловался Аристей. – Она тут лежала минуту назад.
– Кто-нибудь может найти его чертову вилку? – выкрикнула Елена. – Гарри, иди и поищи ее, ладно?
– Он не может пока изобразить ее жестом, Елена?
– Елена? – Аристей вышел на авансцену и прикрыл глаза от направленного на него света. – Это что, в порядке вещей?
– Вы же знаете, что нет. Я уже говорила.
– Значит, когда я дойду до сцены «Вновь в царство тьмы», крышка люка не откроется?
– Нет, – устало ответила она. – До конца недели мы не будем пользоваться падающими устройствами и лифтами. Нет смысла навлекать на себя новые неожиданности, правда?
– Вижу, вы заняты, – негромко произнес Джон Мэй. – Подожду здесь, пока вы не освободитесь.
Елена в смятении взглянула на часы:
– Извините, я не заметила, что нам уже пора встретиться. Мы сегодня запаздываем.
– Все нормально, – ответил Мэй. – Мне нравится наблюдать за репетицией.
Ему хотелось немного посидеть в темноте. Бетти отпустила его позже, чем он планировал, да и зенитные батареи, размещенные на Риджентс-парке, почти всю ночь грохотали. Кроме того, на свидание с девушкой ушло все его жалованье за первую неделю, а в новом отделе ему еще не выплатили ни фартинга.
– Мы продолжаем допрашивать всех, кто виделся с мисс Капистранией и мистером Сенешалем в день их смерти, – напомнил ей Мэй, когда они уселись в овальном кабинете Елены над балконом. – Мне нужно переговорить с вашим помощником.
– Гарри, да, он был там, когда Шарля убили.
– И с Коринной Беттс; мне сказали, она своими глазами видела, как падал шар.
– На сегодня ее не вызывали, но у Гарри есть номер телефона ее домохозяйки.
– Мистер Брайант считает, что в подготовительный период исполнители становятся одной большой семьей, – сказал Мэй. – Это правда?
– Да, ко благу и к худу… – Елена открыла окно позади своего стула и закурила.
Администрация просила своих сотрудников ограничить курение в течение дня, поскольку новая обивка зрительного зала впитывает дым. Никто не удосужился возразить, что запах горящего лака и кирпичной пыли распространился по всему городу.
– Наша труппа состоит из истинных профессионалов. Даже если в зал ворвется какой-нибудь озверевший немецкий снайпер с пулеметом наперевес и начнет поливать аудиторию, уверяю вас, они не пропустят ни строчки. Со многими юношами и девушками я знакома по предыдущим постановкам. Они отрабатывают сцены, объединяясь на время в группы. Их репетициями руководит один и тот же хореограф. Все, что нужно им сейчас, – просто успокоиться.
– Значит, все идет по-прежнему гладко? – Мэй чувствовал, что беседу имеет смысл запротоколировать, но не знал, что именно надо записывать.
– Так бы я не сказала. Никогда не бывает, чтобы все получалось с самого начала. Отработать речитатив удается не сразу, отдельные реплики выпадают из ритма, и их приходится перегруппировывать. Словом, есть масса того, что надо причесать и подстричь, но нет ничего, с чем нельзя было бы справиться.
– Подстричь?
– На сцене актеры пересекают друг другу дорогу. Но самое худшее уже позади. Я на них покрикиваю, но это ничего не значит. Ко дню премьеры мы станем большой счастливой семьей.
– Тогда почему у нас с мистером Брайантом складывается ощущение, что нас игнорируют? – спросил Мэй.
– Потому что вы здесь чужие, дорогой, – рассмеялась Елена. – Заявляетесь, рассчитывая обнаружить за кулисами рассадник сплетен и интриг, но в данном случае все обстоит иначе. Слишком многое поставлено на карту, чтобы кто-то здесь повел себя непрофессионально.
– Возможно, вы правы, – заметил Мэй. – Наверное, я ждал актерского надрыва. Принято считать, что актеры – крайне экзальтированные особы.
– Полагаю, вы поняли, что это всего лишь расхожий штамп, – укоризненно сказала Елена.
В этот момент дверь распахнулась, и в кабинет влетела высокая костлявая женщина лет сорока.
– Больше ни одной минуты не собираюсь работать с этим сукиным сыном! – выкрикнула она перед тем, как разлечься во всю длину дивана Елены. – Он портит мой выход. Я сказала ему: «Дорогой, я ни одному мужику не позволю топтаться у меня перед носом, не говоря уже о таком старом пугале, как ты». А он в ответ: «Не знаю, что ты имеешь в виду, дорогая, ты же никогда в жизни не была с мужчиной», – и взмахнул на меня хлыстом в присутствии пастушек. Я ему: «Я играла в театрах побольше этого», а он в ответ: «Ну да, когда работала на заднем дворе в „Альгамбре“, любовь моя». Он говорит: «Я играл в театре герцога Йоркского и в театре Ее Королевского Величества», а я ему: «Куинз – это ледяной каток, дорогой, неудивительно, что ты такой отмороженный». – Ох, да ты не одна. Зайду попозже. – Она вскочила на ноги. – Ну ладно, я пошла, разберись с этим, милая, будь так добра. – И она удалилась, обдав их обоих ароматом духов «Арпеж» и громко хлопнув дверью.
– Итак, вы говорили?.. – мягко спросил Мэй.
– Ну, бывают и исключения из правил, – помрачнев, заметила Елена.
– Кстати, кто она такая?
– Валери Марчмонт. С божьей помощью исполняет роль Общественного Мнения, – ответила Елена.
Внизу, в фойе, Артур Брайант постучал в кабинку билетной кассы. Элспет Уинтер подняла глаза от книги заказов и слабо улыбнулась:
– Здравствуйте, мистер Брайант. Приятно вас снова видеть.
– Рад, что вы это ощущаете, – ответил Брайант, развязывая шарф. – Мы допрашиваем…
– Конечно, я понимаю, – поспешно ответила она. – Вы можете допросить меня здесь?
– Вообще-то это принято делать в отделе.
Она, похоже, колебалась.
– У нас страшный цейтнот, мы совсем выбились из графика.
– Возможно, я мог бы что-то предпринять. – Брайант попытался улыбнуться и, удовлетворившись произведенным эффектом, заулыбался еще шире. – С условием, что вы согласитесь со мной перекусить.
– Не знаю, сегодня у нас по горло заказов. Не могу отойти от телефона.
– На полчаса, – ответил Брайант. – Съедим по порции супа где-нибудь неподалеку. Отказ не принимается.
Элспет засуетилась.
– Хорошо, но только сходим в одно место через дорогу. Скромное итальянское кафе на Моуэр- стрит.
– Договорились.
Он нацепил шляпу и небрежно сдвинул ее набок. Мэй был прав. В конце концов настойчивость окупается. Пока его напарник пребывал в обществе Бетти Буп, Брайант провел ужасный вечер, составляя отчеты под неусыпным оком Сиднея Бидла, которому, похоже, было нечем заняться, кроме как наблюдать за ним и исподтишка черкать что-то в ежедневнике. Визит Бидла в обувной магазин на Сент-Мартинз-лейн был неутешителен. Несмотря на то, что туфли с похожими каблуками приобретались исключительно для сцены, эти модели фигурировали чуть ли не во всех театрах и концертных залах страны.
Выйдя из фойе, Брайант сощурился от дневного света. На другой стороне дороги рабочие
