– Мне она известна, – коротко ответил герцог.
– Вы не спрашивали себя, – монахиня понизила голос, так чтобы Нита не могла услышать, – кому в этом бесчестном мире выгодно исчезновение сына герцога Раймона де Клара?
– Досточтимая тетушка, – ответил герцог, глядя ей прямо в лицо без гнева и насмешки, – я спрашивал себя, но моя совесть ничего мне не подсказала.
На мгновение их взгляды скрестились.
– Да благословит вас Господь, Гийом! – порывисто прошептала монахиня, впервые за много лет назвав племянника по имени. – Я настолько же уважаю вас, насколько люблю!
Герцог улыбнулся и указал на Ниту жестом, исполненным отеческой привязанности.
– Тетушка, вот мое главное достояние, единственное, которым я дорожу. Моя дочь, принцесса, не нуждается в том, что принадлежит сыну моего брата Раймона. Я достаточно богат, чтобы обеспечить троих дочерей и зятьев. У нотариуса мэтра Дебана, в доме номер три по улице Кассет, лежит папка, содержащая все необходимые документы для передачи, при необходимости, старшему из рода Кларов его имущества, титулов и родового поместья.
Монахиня подозвала Ниту и пылко поцеловала ее.
– Принцесса, – сказала она, – ваш отец – благороднейший человек. Мой дорогой племянник, – продолжала она, – я прошу прощения у Господа за то, что придаю столь важное значение мирским заботам. Пусть это будет в последний раз. Однако не удивительно ли, что искушение настигло меня в уединении кельи, где я похоронила себя? Вот о чем я хотела вам рассказать: с тех пор как он попал в обитель, молодой человек не произнес ни слова; есть подозрения, что он лишь играл роль немого. При нем ничего не нашли, кроме обрывка бумаги. Такую бумажку с адресом обычно вручают рассыльным. На этом обрывке карандашом было написано имя вашего брата: Раймон Клар Фиц-Руа Жерси, герцог де Клар. Монахиня умолкла, герцог ждал.
– Сначала я сочла это обстоятельство весьма значительным и в некотором смысле решающим, – пробормотала монахиня. – Но теперь я вижу, что мнение такого человека, как вы, не может основываться на столь неопределенных доказательствах.
– Доказательства действительно неопределенные, – задумчиво проговорил герцог. – Вы закончили, уважаемая тетушка?
– Да, – тихо ответила монахиня и поднесла руки ко лбу. – Мне уже много лет, – продолжала она задумчиво. – Я верю вам, как никому, мой дорогой племянник, однако я не могу снять с себя ответственность… Этот юноша, возможно…
– Молодой человек, возможно, ваш крестник, – холодно перебил герцог.
Он поднялся и сделал знак Ните подойти.
– Отец, – сказала девочка, подставляя ему свой лоб и прибегая к тому ласковому тону, против которого герцог не мог устоять, – я все поняла. Там, внизу, мы видели моего кузена Ролана де Клара. Я уже люблю его всем сердцем.
Задорные искорки замелькали в старческих глазах матери Франсуазы Ассизской. Она обняла девочку и нежно поцеловала.
– Дети часто видят яснее, чем взрослые, – пробормотала она.
– Они ближе к Богу, – улыбаясь подтвердил герцог. Озабоченное выражение исчезло с лица монахини словно по мановению волшебной палочки.
– Тетушка, – серьезно продолжал герцог, – я во многом утратил великую веру наших предков, но и к модным нынче религиозным выдумкам тоже не примкнул. Я не жалею о прошлом, не верю в настоящее и ничего не жду от будущего. Но, как ни странно, сердце мое начинает сильнее биться, когда речь заходит о королевском наследии. Порою вы почитали меня эгоистом, но во мне говорило лишь отчаяние. Я полагал себя последним из рода Кларов Фиц-Руа. Да будет благословен Господь, если я ошибаюсь! Пока корабль не пошел ко дну, всегда есть возможность избежать кораблекрушения. И заметьте, мадам, мне несомненно приходилось хуже, чем вам, ибо я лелеял надежду, что однажды моя дочь станет женой сына моего брата.
– Я согласна! – порывисто перебила Нита. Затем она опустила глаза, и стыдливый румянец окрасил ее щеки.
Монахиня взирала на племянника с искренним недоумением.
– Как! – растерянно проговорила она. – Имея столь шаткое доказательство, вы уже вознамерились?.. Вы!
– Уважаемая тетушка, – ответил герцог, – намерение это возникло у меня прежде, чем я увидел в приемной молодого человека. Сегодня, забирая из дома почту, я нашел среди прочего письмо от вдовы моего покойного брата Раймона.
– От вдовы моего нежно любимого Раймона! – воскликнула монахиня и в изнеможении опустилась на постель. – От вдовствующей герцогини де Клар! – И добавила упавшим голосом: – И вы мне ничего не сказали!
– Я не хотел вам ничего говорить, мадам, прежде чем я не увижу и не переговорю с той, кто претендует называться герцогиней де Клар, вашей племянницей и моей невесткой. Наследство моего брата Раймона – богатая добыча. Я многое утратил, но взамен приобрел опыт и осторожность. Я готов принять наследника рода Кларов, но я также готов защитить себя от самозванцев.
Он вынул из бумажника письмо и передал его монахине. Та впилась в него жадным взором. Ее рука дрожала, но взгляд оставался твердым и ясным.
Письмо гласило:
«Господин герцог,
Я долго избегала просить вас о помощи. Но под давлением крайних обстоятельств я решилась, несмотря на то, что мне известно, до какой степени вы презираете несчастную супругу вашего брата, отдавшего ей свое сердце и имя. Я больна, мне грозит нищета. Я воспитывала сына, предоставив вам
