– Готов отдать все, что имею, и всю до капли свою кровь в придачу, только бы увидеть его живым! На чем я остановился? Человек, найденный на улице Нотр-Дам-де-Шан был убит выстрелом из пистолета в упор. Когда мне его показали, он был еще в карнавальном наряде, в костюме Буридана, плохо подогнанном, похоже, его обрядили уже мертвым. Так сказал следователь, который туда пришел. Меня-то этот костюм Буридана поначалу навел на размышления… Вам не случалось наряжаться в костюм Буридана, ну хоть раз- другой, Господин Сердце?
Его взгляд с каким-то особым лукавством вопрошал Ролана.
– Никогда! – решительно отрезал тот.
– Никогда! – эхом повторил граф. – Вы не желаете исцелить совесть злосчастного человека! Если б я увидел его в живых, мне кажется, с моего сердца спал бы этот камень, который вот-вот раздавит меня. Но ведь это все же был поединок! У него тоже был в руках кинжал, как у меня; мы оба были в костюмах Буридана… Вы не припомните, Господин Сердце, сколько ж было в тот год Буриданов?
Странное дело: при этих словах он сложил руки в отчаянной мольбе.
Ролан перевел взгляд на девушек.
– Мы им не нужны, – поспешил сказать граф. – Вы только дослушайте! Полиция и власти решили, что убитый – тот самый сбежавший из монастыря Бон Секур, хотя улизнул он в одежде женщины, его собственной сиделки. Его могли переодеть в костюм Буридана уже после того, как убили. Даже скорей всего так и было… С другой стороны, пистолетный выстрел искалечил его лицо до неузнаваемости… Он был неузнаваем для кого угодно, кроме меня. Я-то хорошо видел, что это не тот! Буридан с бульвара Монпарнас не погиб, понимаете ли, ведь никто так никогда и не нашел его трупа! Нет-нет! Он не умер, и, значит, я не убийца!
Ролан холодно промолвил:
– Вы мне так и не сказали, кто эта Маргарита?
– А вы-то сами сказали: «Я имею право знать!» Так вот, я вам отвечу. Да, вы имели бы право знать, будь вы и вправду тем, кого я ищу; если же вы не тот, кого я ищу, – то не имеете… И я вам не скажу!
Последние слова, при всей кажущейся твердости, были сказаны кротким тоном.
– Принцесса Эпстейн, – отвечал Ролан совсем тихо, взяв его за руку и сильно ее сжав, – находится в большой опасности: вы сами сказали. Я люблю принцессу Ниту Эпстейн, сударь.
– А кто вы такой, чтобы любить принцессу Ниту Эпстейн? – вскричал граф с громким хохотом, в котором угадывался помраченный рассудок.
Девушки разом обернулись на этот шум.
Не успел Ролан открыть рот для ответа, хохот графа перешел в глухой клекот. Он пошатнулся и жестом попросил сесть.
– Господин Сердце, – сказал он голосом столь изменившимся, что Ролану стало жаль его, – перед вами несчастнейший человек. У меня благие намерения. Бог свидетель: если я еще держусь за жизнь, то это ради того, чтобы сделать доброе дело. Когда б Маргарита увидела вас, она узнала б вас, как узнал я, ибо знавала вас куда лучше моего. Маргарита – графиня дю Бреу де Клар, она моя жена! Ваши двадцать тысяч франков в ее руках принесли большой доход. Мы очень богаты.
На сей раз, как ни странно, Ролан ничего не возразил на эти
Может, он уже давно узнал Маргариту в знатной и гордой женщине, занявшей место матери при той, которую любил?
Маргарита Садула!
Граф ждал. Лицо его просветлело. Более не требуя определенных признаний, он продолжал:
– Господин Сердце, поймите меня правильно. Сейчас я болен, очень болен. Может, завтра я умру. Бывают часы, когда я немощней ребенка, я навсегда лишился той буйной силы, что в прежние, годы бросала меня очертя голову крушить любое препятствие. Я ненавижу Маргариту и люблю ее. Она убьет меня. Моя подопечная, принцесса Эпстейн, родилась в золотой люльке. Она никогда не знала иного воздуха, кроме воздуха дворцовых покоев; сам воздух в ее груди – и тот целое состояние. И вот представьте, принцесса Эпстейн разорена.
– Разорена! – повторил Ролан.
– Это вас останавливает? – неприязненно спросил граф.
– Нет, – просто отвечал Ролан, – но в этом ответ на вопрос, который вы мне давеча задали: «Кто вы такой, чтобы любить принцессу Эпстейн?»
Граф покачал головой и прошептал:
– Нет, вопрос остается полностью в силе, Господин Сердце! Любить принцессу Эпстейн, чтобы низвести ее до уровня простой девицы на выданье? Я ее страж. Я желаю видеть ее богатой и великой. Тот, кто спасет ее, сделается герцогом де Клар, если я буду жив и сочту его достойным. Поймите: спасти принцессу вовсе не значит отдать ее первому встречному, в дом средней руки, пусть бы даже она этого первого встречного полюбила. Спасти – значит сберечь для нее наследство ее рода. В те времена, когда еще водились настоящие дворяне, можно было сыскать немало горячих голов, готовых с радостью положить жизнь за такое дело.
Несколько мгновений Ролан напряженно размышлял.
– Я считаю себя настоящим дворянином, – сказал он, – хоть имя моего отца мне неведомо. Желал бы знать, не я ли тот первый встречный, которого она любит?
Граф отвечал:
– Взгляд юной девушки горит откровеннее языка. Я знаю лишь то, что прочел в глазах принцессы… вы готовы?
– Я люблю ее! – еле слышно промолвил Ролан.
