– Так это вы мне написали эту записку? – прервал его Ролан, разворачивая письмо без подписи.
Рука Комейроля, вся в перстнях, изобразила подтверждающий жест, полный откровенности и достоинства. Жафрэ уселся на краешек стула, который со скрипом заерзал по паркету.
– Мы позволили себе эту вольность, – отвечал он, сплетя свои тощие пальцы на коленях, – чтобы быть наверняка уверенными, что застанем вас дома. Речь о столь важном деле…
– Мало сказать важном: о жизненно важном! – вмешался Комейроль.
– О жизненно важном, – повторил Жафрэ. – Мой достопочтенный друг и коллега подобрал верное слово. Сейчас он возьмет на себя труд изложить суть комбинации. Я взял слово с тем, чтобы дать вам возможность составить представление о двух особах, имеющих честь сегодня предстать перед вами с намерениями самыми порядочными и честными. Несмотря на ваши весьма молодые годы, вы достаточно осведомлены о мире и знаете, милостивый государь и добрый сосед, что значит говорить…
Он сделал некоторое ударение на последние слова, и Комейроль улыбнулся в своей необъятный галстук. Ролан молча поклонился.
– У нас, благодаря Господа, нет ни малейшей причины, – продолжал Жафрэ, – скрывать от вас наши имена, занятия и достоинства, но есть обстоятельства… бумаги остаются… Мы предпочли в упомянутой записке сохранить анонимность. В беседе устной это дело иное. Verba volantnote 4. Это господин Комейроль де ла Палю, один из членов нашего правления… я имею в виду правление центрального банка недвижимости.
Комейроль и Ролан раскланялись.
– Это вы приобретаете здесь участки? – сказал Ролан.
– Случается, – отвечал Жафрэ, – в том числе от имени наследников покойного герцога де Клар, который имел весьма значительную долю в прибылях нашего замечательного заведения при жизни…
– Этот господин, – вмешался Комейроль несколько нетерпеливо, – господин Жафрэ, владелец дома напротив вашей мастерской и также член того же правления. Теперь, полагаю, мы представлены определенно и всесторонне: позволите ль перейти к делу?
– Предваряя беседу, – учтиво сказал Жафрэ, – имею сообщить, что данное соседство и является причиной, по которой я позволил себе по ходу моей импровизированной речи обратиться к Господину Сердце «уважаемый господин сосед».
– Уважаемый господин сосед, – сказал Ролан, понизив голос и посмотрев ему в глаза, – в вашем анонимном письме вы употребили также иное обращение ко мне.
– Да, и в этом все дело! – отозвался Комейроль, очень внушительно ткнув пальцем в самую серединку своих золотых очков.
Ролан заговорил снова:
– Итак, господа, перейдем к существу дела. Признаюсь, мне было бы любопытно услышать, каким образом вам стало известно о моем праве на этот герцогский титул.
Сказав это, Ролан уселся со спокойным и невозмутимым видом. Комейроль и Жафрэ переглянулись. У обоих возникла одна и та же мысль: не иначе старый Жулу разболтал!
И Комейроль добавил про себя:
«Этот несчастный бугай мне за это заплатит!»
– Должен незамедлительно предупредить вас, – начал Ролан, – что не далее как нынче утром мне нанес визит некий обходительный господин: виконт Аннибал Джожа из маркизов Палланте.
– Из маркизов самого дьявола! – рыкнул Комейроль, с размаху треснув себя при этом кулаком по ляжке. – Мы знаем его как облупленного, и если дела делаются в такой манере, то меня увольте. Ваш виконт Аннибал проходимец, Господин Сердце!
– У меня сложилось именно такое впечатление, – спокойно отвечал молодой человек, – и я выставил его за дверь.
Челюсть Добряка Жафрэ сама собою отвисла, да и Комейроль удивленно замер.
– Черт! – буркнул он. – Особа, которая дергает за веревочки этого паяца, из тех, с кем лучше не шутить, молодой человек!
– Молодой человек! – улыбаясь, проговорил Ролан. – Герцогу это нипочем, дорогой мой господин де ла Палю. Я шучу, когда этого хочется мне.
– Мы ведем серьезный разговор, не так ли? – резко спросил Комейроль. – Идя к вам, мы запаслись планом кампании, но его можно и изменить, если для этого плацдарма он не годится. Разговор приобретает странный оборот. Сколько можно ходить вокруг да около? Я сам, наконец, скажу. Вы не против, Жафрэ?
– Поаккуратней, – сказал покровитель птичек. – Будьте осмотрительны, дорогой господин коллега!
Комейроль пожал плечами.
– Все чисто, как золото! – продолжал он. – Так мы раскошеливаемся, господин герцог?
– Там видно будет, – отвечал Ролан. – Ваше слово.
– Короче говоря, вы берете? Да или нет?
Ролан сидел безучастно. У Жафрэ начались нервические подергивания. Комейроль откинулся на стуле, секунду выжидал, после чего заговорил снова:
– Вы молодчина, Господин Сердце. Встав на ложную позицию, чтобы, как говорится, выяснить истину, вы почти выбили из седла моего почтенного друга и коллегу, который много чего повидал на своем веку. Я лично люблю молодых людей, которые умеют за себя постоять, и, думаю, мы поймем друг друга… Итак, вы имеете представление, чем пахнет дело?
