Не могу сказать, относился ли Пистолет философски к этому пороку, ставшему бичом Лондона и постепенно завоевывающему Париж, но три или четыре женщины, проскользнувшие в питейное заведение Жозефа Муане, привлекли внимание бывшего шпиона.
Он знал Париж как свои пять пальцев. Эти женщины были отмечены одинаковой печатью печали и деградации: особая печаль, деградация особого рода.
Старик еще не закончил торговаться, а в голове у Пистолета уже созрел план.
Мало видеть это немое и черное здание снаружи, любой ценой необходимо проникнуть внутрь.
Старик упорно торговался. Сгорая от нетерпения, Пистолет проклинал в душе несговорчивого покупателя. Внезапно дребезжащий старческий голос, наполнившись гневом, окреп.
– Слушай, толстуха, – обратился дед в зеленых очках к торговке, – тут женщины пошикарнее тебя посещают мое заведение.
– Чего? – возмутилась бравая Клементина. – Может, мне, старый Родриго, полицейского позвать, чтобы он пошарил в твоем вонючем кабаке? Где ты прячешь сына тех господ? Где юноша, которого ты украл у родителей? Если ты не уберешься отсюда, я такое сейчас здесь устрою! Похититель детей! Мерзавец! Изверг! Вампир!
Торговка с силой оттолкнула старика. Отшатнувшись, тот оказался как раз напротив отверстий, просверленных в стенке тележки.
Зеленый козырек слегка сбился в сторону, и Пистолет смог увидеть лицо человека в очках.
От удивления Пистолет так подскочил, что овощи подпрыгнули, словно началось землетрясение.
Громко захохотав, Клементина взялась за тележку со словами:
– Старый негодяй! Ты о нас еще услышишь… Большой пучок за два су!
Вне себя от изумления старик пятился к двери кабачка. Как только тележка свернула за угол, Пистолет приказал:
– Домой! Скорее! Очень срочное дело!
– Скажите, месье Клампен, это и есть тот злодей? – спросила Клементина, добравшись до кладовки.
– Ангел мой, – ответил Пистолет, выбираясь из-под циновки, – как же мне было плохо в вашей тачке! У меня все тело свело судорогой! Это смелое, но рискованное предприятие. А вы чуть было не испортили все своей болтовней, – упрекнул он Клементину.
– Он что, размечтался, что я буду таскаться в его шалман?! – кипела возмущенная торговка. – Да я выпиваю только в компании и только по случаю! Эти дамочки – настоящие чудовища! Ах, мерзавец! – не унималась Клементина.
– Поднимемся наверх, сокровище мое! – прервал ее Пистолет. – У нас еще много дел.
– Но месье Ландерно дома, – возразила Клементина.
– Он спит, любовь моя, – успокоил ее Клампен. – Сейчас его время, он ведь работал всю ночь.
– А если проснется? – разволновалась торговка. – Он такой злой!
– Мы скажем ему, что это сон, – улыбнулся Пистолет. – Пошли!
Но чтобы побороть нерешительность мадам Ландерно, молодому человеку пришлось прибегнуть к самому весомому аргументу – поцелую.
– Или ты меня любишь, или нет, о прекраснейшая из женщин! – вскричал Пистолет.
– Я люблю вас, месье Клампен, – вздохнула торговка, – но лучше бы нам увидеться в Барро-Вер, Рампоно или Миль-Колонн.
И все же женщина покорно поднялась по лестнице и тихо открыла дверь мансарды.
Ландерно спал сном праведника, повалившись на кровать прямо в одежде.
Сейчас и в самом деле было его время поспать.
На пороге Пистолет прошептал:
– Ради ребенка, коварно и жестоко вырванного из родительских объятий, мне необходимо переодеться женщиной. Удовольствиям мы будем предаваться завтра. А пока одолжите мне платье и все прочее. Несчастная семья благословит вас.
– Вы будете переодеваться здесь?.. – в ужасе спросила Клементина.
– Встаньте у кровати, сокровище мое, – распорядился Пистолет. – Во время моих дальних путешествий я побывал и не в таких переделках. Я могу соперничать храбростью и ловкостью с Севильским Цирюльником.
– Ах, какой мужчина, черт возьми! – восхищенно выдохнула Клементина.
– Если он только шевельнется, – добавила она, бросив косой взгляд на спящего мужа, – я удавлю его своими руками.
– Великолепно! – обрадовался Пистолет. – Так ему и надо. А теперь отвернитесь – я займусь своим туалетом.
Переодевание не заняло у Клампена много времени. Дамский угодник, он прекрасно разбирался в тонкостях женских нарядов. Торговка и сама не смогла бы одеться быстрей.
– Можете посмотреть, мой ангел, – обратился к ней Пистолет. – Теперь мы с вами не нарушим приличий.
