– Какой хорошенький! – томно простонала Клементина.
Любовь слепа. Пистолет выглядел ужасно. Внезапно раздался стук в дверь. Ландерно сразу проснулся. Тревога! Клампен едва успел закинуть свою одежду за шкаф.
– Кто там? – хрипло спросил Ландерно.
– Я, Котри, – раздалось из-за двери. – Открывай скорее!
– Сюда нельзя, я переодеваюсь! – закричала Клементина, поспешно расшнуровывая корсаж. – Могу ли я где-нибудь спокойно заняться собой?! Когда, наконец, прекратятся эти неожиданные посещения! – возмущалась она громко.
– А, ты уже вернулась, – пробормотал старьевщик, протирая со сна глаза. – Чего тебе надо, Котри? – крикнул он.
Пистолет, вжавшись спиной в стену, притаился за шкафом.
Котри через дверь сообщил:
– Встречаемся через час, на улице Сен-Рош, в «Большой Бутылке».
– Ладно, приду. А теперь проваливай, – буркнул Ландерно.
И снова повернулся к стене.
Клементина приоткрыла дверь, и Пистолет выскользнул в щель, как змея.
По дороге в кабак он тихо бормотал:
– С помощью женщин я всего могу добиться. Теперь надо довести дело до конца. Главное, помнить об осторожности. Я ведь рискую своей жизнью…
Из гардероба торговки он выбрал яркое воскресное платье, правда, не очень свежее, пеструю шаль и чепчик с выцветшими цветочками.
В этом наряде Пистолет был так безобразен, что любо-дорого смотреть!
Едва он вышел на улицу, как водовоз назвал его кошечкой и обещал любить до гроба.
Клампену это польстило, но не было времени ввязываться в приключения.
Идя по улице Сент-Оноре и пересекая рынок, Пистолет часто останавливался, чтобы полюбоваться своим отражением в витринах. «Очень недурно!» – решил он про себя.
– Если на пути попадется бездомная собачонка, возьму ее на руки, – размышлял он вслух. – Это будет последним штрихом… хотя мужчины и без того на меня пялятся… идите своей дорогой, бесстыдник! Да хватит вам!.. И без того пол, к которому я принадлежу, полностью поверил в мой маскарад.
На ходу Клампен жеманно бросил пожилому господину:
– В ваши-то годы, папаша! Я позову полицию!
На подходе к улице Вен-Рош Пистолет замедлил шаг, опустил голову и сделал печальное лицо. Он был очень наблюдателен и хорошо знал жизнь.
Той роли, которую он играл, веселость не пристала.
Войдя в «Большую Бутылку», Пистолет сразу направился к стойке.
– Один очень порядочный человек сообщил мне, – сказал угрюмо бывший помощник инспектора полиции, даже не пытаясь говорить более высоким голосом, – что у вас имеется зал для дам.
– Да, это наверняка весьма почтенная личность, – ответила женщина, сидевшая за стойкой и штопавшая носки. Завсегдатаи захихикали.
– Эй, рыбка, подплывай сюда, – крикнул мужчина в блузе, – я закажу тебе пол-сетье чего-нибудь крепкого.
– Мадам, – продолжал Пистолет с достоинством, – вы не имели чести мне ответить и по вашей вине ко мне относятся здесь без должного уважения.
Хорошо сказано. У этих несчастных существ есть лишь один порок. Он так огромен, что вытесняет все остальные.
– Спускайтесь вниз, – произнесла женщина, указывая из-за прилавка на лестницу, ведущую в подвал. – В следующий раз заходите со стороны аллеи. Посетительницы того зала сюда не заглядывают.
– Мадам, – ответил Пистолет, приседая в чопорном реверансе, – примите мою глубочайшую благодарность.
– Не за что. Иди, промочи клюв, старая сорока, – выкрикнул мужчина в блузе. – Терпеть не могу таких баб!
– Эй, рыбка! Эй, спускайся в подвал! – захохотали его приятели.
Пистолет направился к лестнице, сохраняя на лице выражение гордого достоинства. У самых ступеней он обернулся:
– Если бы вы знали, какое положение я занимала прежде в обществе, вы бы поняли, почему я ищу утешения, пытаясь забыть о своих несчастьях!
Клампен спустился в погребок: через грязное оконце сюда еле проникал с улицы тусклый свет.
Закопченная лампа не могла рассеять полумрак, и в подвале было почти темно.
За прилавком сидел старик в зеленых очках и зеленом козырьке.
