– Зачем? – проворчал Комейроль. – Сын этого жулика Симилора так же болтлив, как его папаша. Он много говорит, но, насколько я понимаю, еще ничего не сказал.
– Все это и впрямь как-то расплывчато, – прошептал Добряк Жафрэ, – очень, очень расплывчато…
– Сейчас я объяснюсь, не беспокойтесь, – сказал Саладен. – Но прежде чем перейти к делу, нам надо очистить территорию. Дорог ли вам Джоджа – да или нет?
– Нет! – ответили хором все присутствующие за исключением самого Джоджа.
– Передадите ли вы Аналав, – продолжал Саладен, – отважному и решительному молодому человеку, который принесет вам как награду за свое победное восшествие к власти дело, способное дать полтора миллиона франков наличными?
Присутствующие задумались, а потом Комейроль произнес:
– Это – смотря по обстоятельствам.
– Да, по обстоятельствам, – отеческим тоном повторил Добряк Жафрэ, – по обстоятельствам, да- да.
Принц и доктор присоединились к высказанному мнению.
– Понимаете, – сказал Комейроль, – мы хотели бы некоторые гарантии…
– И здесь недостаточно, – ехидно добавил Аннибал, – умения глотать шпаги.
Саладен ринулся на эту реплику, как на добычу.
– Господа! – вскричал он, вскакивая и засовывая руку за пройму жилета. – Стоит нам посмотреть вокруг, как мы поймем, что нас со всех сторон теснят одни лишь шпагоглотатели, которые есть на любой ступени социальной лестницы. Прусский монарх, втягивающий Австрию в войну против Дании…
– Слушайте! – воскликнул Принц, живо заинтересовавшись.
Комейроль, напротив, возразил:
– Старина, мы здесь не занимаемся политикой, понятно?
А Жафрэ добавил жалобным тоном:
– Милый молодой человек приготовил речь… Берегитесь!
– Кандидат, излагающий свое кредо избирателям, – попытался продолжить Саладен, – министр, уравновешивающий бюджет, стесненные в средствах короли, нанизывающие тиражи, словно жемчужины, на нитку своих займов…
– И филантропы, которые заставляют вас застраховывать свою жизнь, – подхватил Комейроль, подражая его выговору, – да? Какая жалость! И проповедники, вышибающие неверным зубы рукояткой пистолета…
– И добросердечные господа, владеющие капиталами, но выступающие против ростовщичества, – намекнул Добряк Жафрэ.
– И противники долговой тюрьмы, – вставил доктор Самюэль.
– Шпагоглотатели! – воскликнул в восхищении Принц. – Сплошные шпагоглотатели!
И все победоносно повторили, глядя на Саладена:
– Шпагоглотатели!
Господин маркиз де Розенталь поначалу слегка растерялся, но вскоре вновь собрался с духом, и на губах его появилась торжествующая улыбка. Он зааплодировал и сказал:
– Браво, дорогие сеньоры! Не такие уж вы дряхлые старцы, как мне казалось, и, должен отдать вам справедливость, вы сумели-таки нарушить мои планы. Браво! Что ж, тем лучше! Умным людям легче понять друг друга. Итак, перейдем прямо к делу. Завтра уже упоминавшийся герцог де Шав будет иметь в своем особняке в предместье Сент-Оноре кругленькую сумму в полтора миллиона франков.
– Ошибаетесь, господинчик, – поспешил уточнить Аннибал. – Кругленькая сумма будет в два миллиона.
Саладен лениво повернулся в его сторону.
– А-а, – только и протянул он.
Потом его взгляд снова обратился к стоявшей перед ним группе «Этих Господ», которые смотрели на него, как бы спрашивая: правда ли это?
Комейроль насмешливо улыбнулся, а Добряк Жафрэ счел необходимым перевести эту улыбку:
– Милый молодой человек, я вам весьма симпатизирую, но вы несколько опоздали.
Саладен на мгновение задумался, затем спросил вслух у себя самого:
– Значит, в особняке де Шав будет три миллиона пятьсот тысяч франков?
– Вы говорите о сотне тысяч пиастров, которые хотели бы положить в свой карман, – сказал Аннибал, пропустив мимо ушей последнее замечание.
– Как! – воскликнул Комейроль, напротив, прислушавшийся к нему. – Три с половиной миллиона! С чего вы это взяли?
– Я уверен в сумме в полтора миллиона франков, – отвечал Саладен, – вы, кажется, уверены в двух миллионах. Совершенно ясно, что это две различные суммы.
Жафрэ навострил уши, подобно доброму боевому коню, заслышавшему звук трубы.
