– Умерь свой пыл, – прошептал Эшалот.
– Но я не таков! – с нарастающим восторгом продолжал Саладен. – Изменять – не в моих привычках! Не имея даже мысли бросить вас – хотя я давно превзошел вас всех и в умственном, и в физическом развитии – я подрезал собственные крылья, чтобы остановить свой стремительный полет ввысь, и одновременно старался выдумывать фокусы и трюки, которые понравились бы вам и доказали бы мою к вам горячую симпатию. А вот и пример! Совсем свежий, с пылу, с жару: вчера вечером, ложась спать, вы выразили желание завести маленькую девочку и научить ее ходить по канату с шестом и без оного, чтобы она со временем заменила мадемуазель Фрелюш, которую вы почему-то упрекаете в нерадивости и считаете весьма посредственной артисткой.
– И это правильно, – признался Эшалот. – Но как он говорит! Что ни слово – то перл, что ни мысль – то золото!
– Так, значит, ты подслушивал под дверью! – презрительно бросила мадам Канада.
– И вот как я поступил! – воскликнул Саладен, проигнорировав замечание директрисы. – Вы предоставили мне полную свободу действий в пределах ста франков…
– Тебе? Когда это? – хором вскричало руководство славного театра.
Саладен прижал руку к груди.
– Имея единственную цель – исполнить ваше желание, – вдохновенно проговорил он, – я нашел ребенка, чьи родители оказались в стесненном положении и продали мне свою маленькую дочь.
– И только попробуйте теперь отказаться от своих слов, старые хрычи! – добавил Симилор. Он резко повернулся: на его вытянутых руках лежала Королева-Малютка. – Я сидел под лестницей каморки моего милого сыночка, когда вы четко и ясно произнесли: «Сто франков». Именно столько вы и должны сейчас этому молодому человеку.
– О! Какая прелесть! – воскликнула мадам Канада, увидев Королеву-Малютку – бледную, растерянную, глядевшую на собравшихся в комнате людей огромными удивленными глазами. – Она похожа на вчерашнюю девчушку.
– Эта еще красивей! – повысил цену Эшалот. – Как только отец и мать могли расстаться с таким сокровищем!
– Мамочка! – в ужасе заплакала Королева-Малютка. Ее взгляд упал на Саладена, и она инстинктивно закрыла глаза от страха.
Симилор посадил малышку на колени мадам Канады и повторил:
– Это стоит сто франков!
Эшалот и его подруга попытались протестовать, но Симилор, не менее красноречивый, чем его сын, продел большие пальцы в проймы драного жилета и произнес такую речь:
– Поскольку я являюсь опекуном молодого человека, у меня нет выбора: я должен защищать его интересы до самой смерти! Если мальчика хотят лишить денег, которые он одолжил у добрых людей, чтобы заплатить несчастным родителям, – у нас есть шпаги, те, что глотает мой талантливый сын. Эшалот и я, мы оба имеем дипломы учителей фехтования: так скрестим же оружие в честном поединке!
– О! – возмутился Эшалот. – Чтобы я – и пролил твою кровь, Амедей!
– Тогда плати! – потребовал Симилор. Эшалот колебался. Слово взяла мадам Канада.
– Она того стоит! – произнесла директриса, осыпая поцелуями личико Королевы-Малютки. – Когда этот гаденыш уплатит долг, эта крошка станет нашей… и я уверена, что уже на следующей ярмарке мы заработаем с ее помощью кучу денег.
Хозяйка балагана достала из своего кошелька сто франков. Симилор и Саладен одновременно протянули руки к деньгам.
– Я – твой опекун, – заявил Симилор сыну..
Даже дикари имеют смутное представление о законности. Поэтому мадам Канада отдала деньги Симилору.
Саладен побледнел так, что стал почти зеленым. Он неотрывно смотрел на отца; выражение круглых глаз подростка не поддавалось описанию.
– И сколько же ты собираешься мне дать? – осведомился Саладен таким тоном, каким никогда еще не говорил раньше.
– Я даю тебе свое родительское благословение, – ответил Симилор, опуская все деньги в карман. – Иди спать, сосунок!
Саладен опустил глаза.
– Отлично, – тихо произнес он. – Всему нужно учиться. Сегодня ты сильней меня, папаша, но завтра… Настанет день, когда тебе придется плохо. Берегись же, мой почтенный родитель!
Королева-Малютка уснула на коленях у толстой женщины, пребывавшей в полном восторге от своего приобретения. Эшалот добрым взглядом смотрел на них.
– Ей будет хорошо у нас, правда, дорогая? – ласково спросил он.
– Еще как! – ответила мадам Канада. – Малышке чертовски повезло!
XII
VOX AUDITA IN RAMA[17]…
Когда комиссар полиции приказал ввести в кабинет бедную Глорьетту и свидетелей, выспрашивать было больше не о чем.
Допрос был коротким, хотя каждый из свидетелей испытывал страстное желание поговорить. Пастушка перебивала всех, каждый раз напоминая, что похищение произошло не по ее вине и что она вправе
