– Разумеется, – поклонившись, ответил Саладен.
– А на мою долю что-нибудь останется?
Саладен снова поклонился и повторил:
– Разумеется.
– Хорошо, дорогой маркиз, – сказала ясновидящая, – завтра эта особа снова должна прийти сюда. Я выполню ваше поручение и даже направлю ее к вам, если хотите, хотя этим делом следует заняться мне.
Саладен медленно показал головой.
– Речь не о том, – прошептал он. – Я не затем здесь, чтобы хлеб у вас отбивать. Но тут замешаны высшие интересы, и только я могу в них разобраться с моими большими связями в высшем свете. Вспомните хитроумную басню «Петух и жемчужина»; в жизни случаются такие моменты, какими чернь воспользоваться не сумеет.
– Чернь?! – в негодовании повторила госпожа Любен.
– Дорогая моя, – снисходительно возразил Саладен. – Вы, конечно, приличная женщина, никто не спорит, но по сравнению с таким человеком, как я, вы принадлежите к черни.
Потом он встал и, откинув назад свою птичью голову, прибавил:
– Под скромной внешностью я таю великое предназначение. Разве вы об этом не догадывались?
Мадам Любен, хоть и не выступала на ярмарках, тоже принадлежала к породе людей, питающихся иллюзиями и дышащих романами.
Поскольку она зарабатывала себе на жизнь, играя роль, театральные эффекты сильно на нее воздействовали. Выражение ее глаз изменилось, пока она рассматривала выросшего на полголовы Саладена.
– Это правда, – пролепетала она, – в вас и впрямь есть нечто удивительное. И мой доктор не убрался бы вот так за дверь ради кого-нибудь другого. Чем могу служить?
Саладен ответил:
– Кто знает, не станет ли этот вечер для вас началом новой жизни, не займете ли вы прочное и почетное положение? Садитесь здесь, у этого столика, и соблаговолите написать то, что я вам продиктую.
Госпожа Любен, не заставляя его повторять дважды, уселась к столу и приготовила все необходимое для письма.
– Я готова, – сказала она, – вам невозможно отказать ни в чем, господин маркиз.
Но Саладен, прогуливаясь взад и вперед по комнате, казалось, напряженно о чем-то размышлял.
Он был похож на поэта, который вот-вот разродится шедевром.
На самом деле вот что он говорил сам себе:
«Все надо продумать и устроить так, чтобы я вошел туда сразу, раз и навсегда, и был принят со всем уважением. Никаких лишних слов! Даму следует поразить, и пусть она всю ночь бредит мной!»
– Ну что же? – спросила ясновидящая.
Саладен остановился напротив нее и начал диктовать:
«Мадам,
Мое искусство позволило мне узнать имя и адрес почтенной особы, оказавшей мне честь со мной советоваться.
Существует человек, стоящий выше меня, и я, также при помощи моего искусства, узнала о его существовании и о его надо мной превосходстве.
Именно он вернет Вам утерянный Вами и дорогой для Вас предмет.
Возможно, человек, о котором я говорю, сумеет избавить Вас от страданий, причиненных другой, более тяжелой утратой…
Мне не дозволено открыть Вам больше этого.
Завтра рано утром к Вам явится бывший полицейский Рено. Примите его и знайте, что Вам предстоит иметь дело с юным и прославленным маркизом де Розенталем!»
– Подпишите, – приказал Саладен. Госпожа Любен подписала.
– И что все это означает? – спросила она.
– Если бы моя правая рука это знала, – напыщенно произнес Саладен, – я бы ее отрезал. Пишите адрес.
Мадам Любен адресовала письмо госпоже герцогине де Шав, проживающей в собственном особняке на улице Фобур-Сент-Оноре.
Саладен взял свою шляпу. На пороге он приложил палец к губами, ни слова не прибавив, вышел за дверь.
III
САЛАДЕН ИДЕТ НА ШТУРМ
Иногда бывает, что удаются совершенно невероятные вещи, – например, довольно посредственные
