Мать Мария отвечала по-прежнему тихо:
– Важнее всего удивительное родство наших душ! Он любит то же, что дорого мне!
Ирен слегка покраснела и возвратила монахине медальон.
– В этом году, – произнесла мать Мария, словно желая положить конец задушевной беседе, – вы с отцом будете не одни. Ваш друг детства вернулся во Францию.
– Да, – отвечала Ирен, – Ренье снова в Париже, и я очень этому рада.
– Вы сможете говорить с ним по-итальянски, ведь он жил в Риме, – заметила монахиня.
– Да, да, – подтвердила Ирен рассеянно, – мне будет приятно встретиться с Ренье, очень приятно...
Не закончив фразы, девочка задумчиво склонила голову.
В эту минуту из-за поворота показался Винсент.
Он шел медленно, погруженный в свои размышления.
Мать Мария заметила Карпантье первой. Она поспешно опустила вуаль.
Хотя женщина сделала это очень быстро, блуждающий взгляд Винсента опередил движение монахини.
Карпантье испытал шок и остолбенел. Лицо Винсента залила краска.
Мать Мария поднялась, поцеловала Ирен в лоб и проговорила:
– Вот и ваш отец. Я оставляю вас с ним.
Она со спокойным достоинством кивнула Винсенту и удалилась.
X
ИРЕН
Винсент все еще стоял неподвижно, провожая монахиню взглядом. Ирен бросилась навстречу отцу и обвила руками его шею. Поцелуй дочери привел Карпантье в чувство. Винсент увидел, что Ирен смотрит на него удивленным, вопрошающим взглядом.
– Можно подумать, что ты с ней знаком, отец, – пролепетала девочка.
Винсент досадливо поморщился.
– Знаком? – переспросил он, силясь улыбнуться. – Напротив, я полагал, что знаю в этой обители всех, но эту монахиню вижу впервые. Вот я и удивился. Давно она здесь? – полюбопытствовал архитектор.
– Около месяца, – ответила Ирен.
– Хм, в этом месяце я бывал тут неоднократно. Какова ее должность? – продолжал расспрашивать дочь Винсент.
– Должность! – вспыхнула Ирен, видимо, сочтя слова отца неуместными. – У нее нет должности. Что ты говоришь! Мать Мария Благодатная!
– Ну, звание? – настаивал на своем Карпантье.
– Ее величают матерью-помощницей, но это совсем не значит, что она подчиняется аббатисе. Мать Мария никомy не подчиняется.
В начале разговора на лице Винсента был написан живейший интерес, но затем к Карпантье снова вернулась его вечная озабоченность.
– Ей отвели комнату, – продолжала Ирен с пафосом, – предназначенную для почетных гостей, рядом с теми апартаментами, где останавливаются высокие покровители нашего монастыри, когда приезжают с инспекцией.
– Ах, вот оно что! – проговорил Винсент и принялся играть золотыми кудряшками дочери. – Знаешь, ты хорошо выглядишь. Я тобой доволен. Ирен прикусила розовую губку.
– Когда она появилась, монахини разговаривали с ней, как с королевой, – произнесла девочка.
– А!.. – протянул Винсент. Он опустился на скамейку, где сидела перед тем мать Мария. Ирен устроилась рядом и с увлечением продолжала:
– Нам, конечно, ничего не говорят, но люди все, знают... Были, какие-то указания сверху. Они не очень понравились епископу.
– Разве есть кто-то выше епископа? – рассеянно спросил Винсент.
– Есть Рим, – строго заметила девочка.
– Да, верно, – пробормотал Карпантье, чертя тростью квадратики на песке.
Ирен премило надула губки и прошептала:
– Папочка, ты совсем не слушаешь меня. Я не стану тебе больше ничего рассказывать.
– Твой Ренье, – отвечал Карпантье со смехом, – считает, что я слегка рехнулся. Франческа полагает, что он недалек от истины.
При упоминании о Ренье щеки девушки порозовели.
– Давно я его не видела, – проговорила она тихо. Отец обнял Ирен и произнес взволнованно:
– На самом деле безумец он! Он слишком тебя любит. В моей жизни была только одна любовь, но даже
