сдержанно и с заметной долей скептицизма в адрес ее организатора. Я в нескольких исследованиях и мемуарах читал, что операция могла быть проведена значительно быстрее и с гораздо меньшими потерями. Военная наука в таких случаях, как Ельнинская операция, предписывает нанести мощные концентрические удары под основание выступа, окружить противника в этом выступе и уничтожить его.
Однако Г.К.Жуков под Ельней действовал иначе. Он, как командующий Резервным фронтом, значительно усилил 24-ю армию генерала К.И.Ракутина, собрал в нее все наиболее боеспособные дивизии своего Резервного фронта. 24А перед началом Ельнинской операции состояла из 11 дивизий с общей численностью 113404 человека. Для читателя, мало сведущего в военных делах, поясню, что получилась очень большая армия. Так, весь Брянский фронт насчитывал 300 тысяч человек, а в него входили три армии и две армейские группы.
По замыслу Жукова 24-й армии предстояло наступать на Ельню одновременно по всему периметру выступа. То есть – бить готового к обороне противника в лоб растопыренными пальцами. Операция началась 24 июля, сразу после вступления Г.К.Жукова в новую должность. За первый месяц ничего хорошего из попыток ликвидировать Ельнинский выступ не вышло. В непрерывных атаках на полевые укрепления немцев 24 армия понесла потери сравнимые со своей численностью, и ей требовалось значительное пополнение. Предоставляю слово Г.К.Жукову.
«В штабе 24 армии нас встретил командарм К.И. Ракутин и командующие родами войск… Он произвел на меня хорошее впечатление, но его оперативно-тактическая подготовка была явно недостаточной. (Ох, уж эти наши неопытные командармы! – В.Ф.)
«Вместе с К.И. Ракутиным мы выехали в район Ельни для личной рекогносцировки… Немецкие войска здесь хорошо организовали оборону… На переднем крае обороны и в ее глубине противник закопал в землю танки, штурмовые и артиллерийские орудия и тем самым превратил ельнинский выступ в своеобразный укрепрайон…
«Генеральное наступление можно провести не раньше второй половины августа. До этого времени активные действия войск не прекращать и изматывать противника, изучать его систему обороны…
«Сражение на всех участках было ожесточенным и тяжелым для обеих сторон. Противник противопоставил наступающим дивизиям плотный артиллерийский и минометный огневой щит… Боевые действия не прекращались ни днем, ни ночью…
«Пользуясь наступившей темнотой и еще не закрытой горловиной, остатки противника отошли от ельнинского выступа… Танки и авиацию противник в последнее время применял отдельными группами и только для отражения наших атак. Видимо, эти средства он перебросил на другие направления.
«Завершить окружение противника и взять в плен ельнинскую группировку нам не удалось…».
Слова Жукова об ожесточенных, непрерывных, лобовых атаках советских войск днем и ночью подтверждает непосредственный участник ельнинской операции, командир 100-й с.д., в ближайшем будущем – 1-й гвардейской стрелковой дивизии, генерал-майор И.Н. Руссиянов, будущий первый генерал- гвардеец во всей Красной Армии.
«В составе 24-й армии предстояло действовать и нашей 100-й сд. В первых числах августа генерал армии Г.К.Жуков поставил ей задачу: действуя в составе северной ельнинской группировки, нанести удар в направлении … Ушакова, соединиться с южной группировкой и уничтожить противника. Тяжелые, изнурительные бои шли около месяца. Мы не давали фашистам ни минуты передышки…».
Так генерал Руссиянов подтверждает, что целый месяц непрерывных лобовых атак не привели к успеху. Но Г.К.Жуков твердо решил добиться победы.
«С 22 августа, - продолжает генерал Руссиянов, - 24-я армия начала перегруппировку сил и подготовку к новой операции… Дивизия начала получать пополнение людьми, оружием и боеприпасами… 24-я армия была усилена тремя дивизиями…».
Здесь я прерву генерала-гвардейца и замечу, что по количеству дивизий к началу последнего по счету генерального штурма Ельни 24А теперь сравнялась с половиной соседнего Брянского фронта! И вдобавок обескровленная непрерывным штурмом в лоб армия получила крупное пополнение. А в эти дни трещали по всем швам Юго-Западный и Ленинградский фронты. Там пополнение оказалось бы куда более необходимым. Но все резервы Ставки ушли под Ельню.
«Наступление, - продолжает генерал Руссиянов, - началось 30 августа… В атаку пошла пехота. Фашисты… оказывали ожесточенное сопротивление, одна за другой следовали танковые контратаки. Особенно тяжелое положение сложилось на участке 355 стр. полка. Яростные танковые контратаки, сплошной туман, артиллерийский огонь сдерживали наступающие батальоны… Я добрался до НП полка. Старший батальонный комиссар Гутник доложил мне, что полк несет большие потери из-за плотного пулеметного и артиллерийского огня.
« Передо мной предстала панорама гладкого как доска, желтого скошенного поля перед деревней. Никаких укрытий. Среди столбов земли и дыма медленно, очень медленно движутся вперед фигурки бойцов. Многие падали и больше не вставали, и вдруг упали все… и не вставали.
«Залегли! – мелькнуло в голове... - Поднять, во что бы то ни стало поднять!» …Дальше мы уже ползли по-пластунски. С трудом нашли комбата, который доложил, что все командиры рот убиты.
«- Вот что, комбат. Немедленно пошлите вперед бойцов… И быстрее, быстрее!
« Атака была стремительной…»
От себя могу заметить, что генерал Руссиянов допускает некоторые неточности в своих воспоминаниях. Это и немудрено, ибо ему пришлось серьезно корректировать их, прежде чем они, по мнению цензуры, стали пригодными для открытой публикации.
Он пишет о южной и северной группировках советских войск под Ельней. На самом деле ни о какой «южной» и «северной» группировке речи не может быть. В любом официальном описании Ельнинской операции приведена ее схема, по которой Красная Армия наносила одновременные удары по всему периметру выступа, и с востока, и с юго-востока, и с северо-востока, и с севера и с юга. Скорее всего, слова генерала Руссиянова о южной и северной группировках появились в его воспоминаниях после их старательных корректировок бдительными компетентными товарищами.
Кроме того, генерал Руссиянов пишет, что его солдаты шли в атаку, на последний генеральный штурм немецких укреплений, 30 августа по гладкому как доска, желтому скошенному полю. Эти слова о скошенном желтом поле – возможно, тоже результат работы цензуры. Оборонительные бои под Ельней начались в первой половине июля, когда жатва даже озимых еще не начиналась. Немцы заняли Ельню 17 июля. Потом больше месяца здесь солдаты генерала Руссиянова каждый Божий день по несколько раз ходили в безуспешные лобовые атаки на немецкие полевые укрепления. Как-то трудно представить себе колхозников, которые в коротких перерывах между этими кровавыми атаками ухитрились бы скосить рожь или пшеницу и собрать урожай зерновых на поле боя.
Мне представляется картина этой атаки. Солдаты генерала Руссиянова, будущие самые первые гвардейцы в Красной Армии, шли на немецкие пулеметы по гладкому как доска желтому полю. Они шли по бывшей ниве, давно вытоптанной их предшественниками в предыдущих атаках. Шли они по телам своих погибших однополчан, которых скосили немецкие пулеметы в бесчисленных непрерывных безуспешных ежедневных лобовых атаках в течение полутора месяцев до этого. Ведь Устав Красной Армии не предписывал командирам хоронить своих погибших солдат. Да и похоронных команд в Красной Армии тогда тоже еще не существовало.
И еще одну неточность, на мой взгляд, допустил генерал Руссиянов, - когда он говорил о яростных танковых контратаках немцев при последнем нашем генеральном штурме Ельни. Ведь, даже по признанию самого Жукова, немцы к этому времени отвели из Ельнинского выступа свою авиацию и свои танки и применяли танки только отдельными группами. На самом деле немцы отвели 2-ю танковую группу Гудериана из-под Ельни на юго-западное направление до начала нашего последнего генерального штурма. В отличие от Красной Армии у немцев танки входили только в состав танковых соединений, в пехотных дивизиях у них танков не имелось. И опять же, думаю, эта неточность, - не по забывчивости генерала Руссиянова, но по требованию цензоров.
Никак не хочу чернить память великого полководца, но я не знаю, почему Г.К. Жуков действовал под Ельней с такой лобовой прямотой и непреклонностью. Геройство Жукова под Ельней с самого начала оказалось совершенно бесполезным. Сейчас практически все военные историки, и официальные, и независимые, признают, что никакой стратегической опасности для Красной Армии Ельнинский выступ не
