отца, который служил на Дальнем Востоке. Он хлебнул все то же, что и моя мать, пережил все катаклизмы XX века в нашей стране, воевал с японцами и долго жил после этого. Жил бы он гораздо больше, если бы не нищета и полное бесправие, в которых оказались ветераны при Ельцине. Он умер в последний год XX-го века в возрасте 84-х лет. Для нашей страны это солидный возраст, так что и по мужской линии в нашем роду с генетикой все в полном порядке.
А мой младший брат прожил только 62 года. Военное детство не прошло бесследно для его здоровья, но окончательно погубили его демократические реформы в стране. Нормальный русский человек не смог спокойно смотреть, как рушится все вокруг, как нищает, спивается и вымирает русский народ. Беспросветное настоящее и тяжелая тревога за будущее вызвали у него болезнь печали - рак. Через три года какие-то подонки убили его единственного сына, - польстились на его весьма скромную получку.
Рядом с матерью на красно-ярском кладбище лежит в могиле моя младшая сестра. Та самая, которая родилась осенью 1941 года, через месяц после того, как от отца с фронта пришло последнее письмо. Та самая, которую наша бабушка кормила в зыбке жеваным хлебом, завернутым в тряпицу. Та самая, единственной игрушкой у которой в годы золотого детства был самодельный тряпичный клоун.
Даже вскормленная в колыбели жеваным хлебом, моя младшая сестра могла бы еще жить и жить, но разрушительные демократические реформы она пережить не смогла. Они с мужем упорным трудом сумели за долгие годы достичь некоторого благополучия, а теперь все рухнуло. Постоянная тревога за судьбу сыновей и внуков подорвала ее и без того не очень крепкое здоровье. Она умерла через три года после матери в возрасте 63 лет. В нашем роду такой возраст для женщины раньше считался просто несерьезным,
А в одной оградке с могилой нашей бабушки нашла последний приют ее младшая дочь, сестра моего отца. Она прожила довольно долго, почти 89 лет, но могла бы жить еще, если бы в нашей стране на деле заботились о благе своих престарелых подданных.
Так вымерла вся наша когда-то большая семья красно-ярских Фединых. Сейчас я могу написать: «Все Федины умерли. Остался один я». Так писала в своем дневнике ленинградская девочка Таня Савичева: «Все Савичевы умерли. Осталась одна Таня».
Но Таня писала это в страшные дни блокады, когда для простых ленинградцев оставалось всего два выхода: или умирать с голоду, или становиться людоедом. А мне приходится писать то же самое в годы, когда в стране на словах громко провозглашается торжество демократии и прав человека. А на деле нормальному человеку в России снова остается лишь два выхода: молча умирать от лишений, тревоги и тоски, или убить в себе все человеческое и подобно хищному зверю драться за свое благополучие с другими себе подобными.
С большой тревогой я думаю о будущем моих внуков и правнуков. Не за горами то время, когда наши олигархи с одобрения наших правителей выкачают последние соки из нашей земли. За олигархов и правителей я не сильно беспокоюсь. Они разбегутся по своим дворцам и замкам, предусмотрительно построенным в благополучных странах. Они будут купаться в роскоши на солнечных берегах теплых морей среди пальм и ананасов.
А мои потомки, возможно, уже в XXI веке, останутся на разграбленной, разоренной, загаженной и отравленной Русской равнине, колыбели европейской цивилизации. И над их головами разразится новая дикая драка за очередной передел собственности.
Грустная история моей семьи привела меня к печальным выводам. Уже больше тысячи лет в России идет жесточайшая война на уничтожение российского народа, главным образом, народа русского. А народ наш безмолвствует. Молчит мой народ – уже тысячу с лишним лет молчит.
Это тысячелетнее молчание народа позволяет многим народолюбам презрительно говорить о русских людях. Мол, русские ленивы, бескультурны, нечистоплотны, безразличны ко всему на свете, неинициативны, туповато-глуповаты, вороваты и склонны к пьянству. Если я перечислил не весь негатив в адрес своего народа, то сторонники этой теории меня дополнят.
Они уверяют, что заботливая государственная власть вот уже тысячу лет пытается привить этим русским свиньям положительные европейские качества, но преодолеть русскую вялость, лень, пьянство и тупость пока никому еще не удалось. Мол, вместо того, чтобы каждому строить свое благополучие, как это делают в цивилизованной Европе и сытой Америке, русские беспробудно пьянствуют. А отсюда все беды русского народа. Нищета – от глупости, лени и пьянства. Сокращение продолжительности жизни – от глупости, лени и пьянства. Развал промышленности и сельского хозяйства – от того же самого. И так далее. Остается пожалеть наших правителей, которым приходится возиться с таким неблагодарным и бесперспективным человеческим материалом.
Так говорят те, кто наживается на страданиях русского народа. Они умышленно меняют местами причину и следствие. На самом же деле все обстоит как раз наоборот.
Мы привычно ругаем сами себя за леность, неряшливость и безалаберность, мы восхищаемся аккуратными английскими газонами. У нас в стране таких газонов нет и никогда не бывало. Сами англичане с гордостью говорят, что газон становится красивым, если его стричь 300 лет подряд. Я по-хорошему завидую жителям Британии, - они имели возможность спокойно стричь свои газоны 300 лет подряд и даже больше.
У русского народа, у любого народа России такой возможности никогда не появлялось. Да что там 300 лет! Пусть читатель попытается сам найти в нашей истории за последнее тысячелетие хотя бы десяток лет безмятежной жизни! Увы, я рылся в истории усердно, но не смог найти такие счастливые годы.
Не потому живет плохо русский народ, что пьет, но пьет он потому, что плохо живет. А хорошо жить, успешно работать и спокойно стричь газоны ему не позволяют наши властители жизни.
Не потому безмолвствует русский народ, что ленив. Безмолвствует он потому, что больше 1000 лет любое его слово протеста вызывало дикое бешенство власть имущих, и потоки крови непокорного народа заливали русскую землю. Сейчас наши правители жалуются, что демократические реформы в нашей стране идут не так, как они планировали. Тормозятся благостные реформы. По-моему, эти реформы тормозятся не только коррумпированными чиновниками и оборотнями в погонах. Тормозятся они и молчаливым сопротивлением нашего народа.
Рано или поздно молчаливое сопротивление народа приведет к полному краху этих непонятных и чуждых народу реформ. Авторы реформ и стоящие за ними олигархи чувствуют это. Они догадываются о неизбежности такого краха. Не зря же они так лихорадочно высасывают соки из России и старательно переводят все свои неправедные миллиарды в зарубежные банки, скупают в благополучных странах земли и замки, строят там дворцы для себя, отправляют своих детей и внуков на учебу на Запад.
Я не раз слышал от самых разных людей слова:
- Да я лучше сопьюсь, чем буду плясать под их дудку!
Недавно я после долгого перерыва снова написал запрос о своем отце в Центральный архив Российской армии в Подольске. Я не очень верил в успех, но немного надеялся, что сейчас, в демократической России, отношение к пропавшим без вести воинам хоть чуть-чуть изменилось.
Да, отношение к пропавшим без вести в демократической России изменилось. Только в противоположную сторону. В советское время мне обязательно отвечали, хотя бы простой бюрократической отпиской. Я послал этот последний запрос несколько лет назад, но до сих пор не получил вообще никакого ответа. В демократической России бюрократия откровенно плюет на каких-то там пропавших без вести на какой-то там войне.
Правительства США и Англия платили своим военным, попавшим в немецкий плен, двойной оклад за все время пребывания в плену, их признавали ветеранами Второй мировой войны. Но миллионы наших пленных, миллионы безвестно сгинувших красноармейцев, командиров и генералов наше государство хладнокровно списало в безвозвратные потери, исключило их из списков личного состава РККА, и на этом с ними покончено навсегда.
Тем из них, кто выжил в фашистском плену, кто сражался в партизанских отрядах, кто дожил до Победы, - тем на долгожданной, любимой Родине предстояли унизительные допросы и чудовищные обвинения. Им еще предстояло «искупать вину» в сталинских концлагерях. Чью вину они искупали — до сих пор на этот вопрос правдивого ответа нет.
А миллионы пропавших без вести пропали бесследно навсегда.
