Пётр Петрович узнал Ознобишина.
– По какому делу? Я, извините, занят.
– По личному делу. Много времени не отниму. Если угодно – даже здесь, в сторонке от подъезда.
– По вашему делу?
– Нет, по вашему, – произнёс Ознобишин доверительно.
– По моему?
Они отошли от крыльца и медленно двинулись вдоль палисадника.
– Только, пожалуйста, поскорее.
– В двух словах. Я очень признателен за внимание, с которым вы отнеслись ко мне и устранили недоразумение, весьма для меня щекотливое.
– Вы ведь бывший прокурор?
– Если бы так, – улыбнулся Ознобишин, – вряд ли я сейчас беседовал бы с вами… то есть на улице. Я именно хотел вас поблагодарить, что вы проявили терпение разобраться и снять с меня подозрения насчёт моего прошлого.
– В чем же моё дело?
– Вы прямо тогда не высказали, но я понял, что вам крайне было бы ценно установить участь вашей супруги и, более того, вопрос – родился ли у неё ребёнок и существует ли он.
– Так, так, – сказал Рагозин, приостанавливаясь.
– Я тогда не осмелился предложить вам услугу, но дал себе слово употребить все силы, чтобы быть вам полезным.
– И что же?
– И мне удалось, после кропотливых поисков, напасть на документ, который проливает свет, правда, на трагические обстоятельства, но одновременно даёт в руки шанс некоторого счастливого оборота. Документ теперь доступен, вы можете его получить.
– Где?
– В архиве.
– Что это такое?
– К несчастью, это подтверждение, что супруга ваша скончалась в тюрьме. Указывается и место погребения.
– Да?
– Да. Но, вместе с тем, документом устанавливается, что она скончалась от родов и, таким образом, что у вас… осторожность требует допустить, во всяком случае, был ребёнок.
– Вон что, – сказал Рагозин.
– Так или иначе, но я могу уверенно сказать, что след вашего ребёнка мною найден.
– Да что вы?! И куда же след ведёт?
– Это требует ещё известных усилий, которые я с радостью приложу, если вы окажете мне поддержку.
– Поддержку в чём?
– В дальнейших розысках.
– Но если окажу, вы уж, конечно, наверняка отыщете след?
– Безусловно! – воскликнул Ознобишин почти вдохновенно. – Это для меня прямо-таки дело чести! Я начну с тюремных архивов, с года рождения ребёнка.
– А если я скажу вам, что след приведёт вас ко мне на квартиру?
– На какую квартиру?
– На которой я проживаю вместе с сыном.
– Вместе… Вы отыскали своего…
Ознобишин даже как будто испугался. Свежих красок лицо его поблекло, он немного вскинул руки, осторожно потёр ушибленный локоть, но тут же устремился всем корпусом к Рагозину, освобожденно дохнув на него:
– Поздравляю, поздравляю ото всей души! Неужели возможно? Сын с вами? Тот, который…
– Вот так-то, – прервал Рагозин. – А из каких соображений вы, собственно, стараетесь? Можно спросить?
– То есть… Исключительно из доброго намерения быть вам полезным. Отблагодарить.
– Благодарить меня не за что.
– Я был бы счастлив вам просто услужить.
– Услужить мне не просто. Я услуг не принимаю.
Рагозин приложил руку к виску, откланиваясь, и пошёл к подъезду, но на ходу обернулся, сказал с
