территориями, наднациональное (Австро-Венгрия).
Следует уточнить, что универсалистское образование, в свою очередь, имело еще одну типовую разновидность — колониальную, с классическим сочетанием обязательного наличия метрополий и зависимых стран. К середине XIX века внутриэтническая разобщенность в Европе, там, где она еще существовала, была преодолена: при помощи «бонапартистского воссоединения» (завоевания и буржуазных реформ) в Италии и насильственного подчинения — при канцлере Бисмарке в Германии.
Таким образом, произошел естественный отбор двух наиболее жизнеспособных направлений государственного строительства, но в столкновении соответствовавших им концепций государственности, универсалистской (имперской) и национальной, идея «одна нация — одно государство» в ту эпоху в конечном итоге возобладала.
Это подтверждают все последующие перемены в Европе вплоть до окончания Первой мировой войны в 1918 году и распада Австро-Венгерской империи. В условиях азиатско-африканского и южно- американского геополитического и историко-цивилизационного развития процессы этнонациональной консолидации, схожие с первоначальными европейскими, получили распространение только в XX веке и сопровождались также освободительными устремлениями к независимости и созданию национальных государств.
Однако на пороге XXI века универсалистская интеграция в Европе, обретшей целостность еще во времена могущественных древних империй Рима и Карла Великого, вновь обретает преимущественный характер. Этот регион мира превращается, за исключением его юго-восточной части, в конфедеративное объединение народов.
Формирование исторических тенденций в развитии сообщества российских народов происходило в значительной мере не так как в Западной Европе. Сходство невозможно найти и в других ареалах мира. Из-за своего геополитического положения на стыке Европы и Азии, являвшегося на протяжении многих веков контактной зоной с повышенной нестабильностью, Россия вынуждена была постоянно сдерживать или отражать агрессивные нашествия пришельцев сопредельного зарубежья.
В этом противостоянии Россия исправно выполняла две великие миссии, пока, к сожалению, не признанные: «охраняла покой Европы» (по выражению В. О. Ключевского) и принимала в свое подданство преимущественно добровольно окружавшие ее малые народы, ограждая их от опустошающих вторжений, а иногда и от полного уничтожения, своими государственными границами и военной мощью.
Так постепенно Россия складывалась в многонациональную державу, «за гранью дружеских штыков» (по выражению М. Ю. Лермонтова) которой многие народы находили спасительный приют. И в этом объединительном процессе, как свидетельствуют многочисленные факты, преобладал мирный характер вхождения народов в состав Российского государства. Даже в тех случаях, когда за присоединение велись войны, нередко еще до их начала некоторые племена, к примеру на Кавказе, уже вступали в единение с Россией. В силу этого насильственные связи у нее складывались далеко не со всеми народами. К тому же в составе России они сохраняли свою этнокультурную самобытность и частичную политическую самостоятельность, имея статус автономного самоуправления. Государственное вмешательство в их внутренние дела было лишь косвенное и осуществлялось при сохранении административных особенностей устройства туземных обществ, унаследованных ими от прошлого традиций и религиозных воззрений.
Принципы формирования российской государственности предопределялись не только влиянием сложившихся обстоятельств в тех или иных местностях, но и в первую очередь, что неизмеримо существеннее, историческим своеобразием объединительных процессов. Природа объединения народов в единое государство была совершенно иной, чем, например, на Западе Европы. Своеобразное формирование российской государственности осуществлялась на основе учета интересов не только русских, но и других народов, происходило при взаимодействии двух — русского и инородческого — начал.
4.3. «Империя зла» или «государство- континент»?
Полемичность, вынесенная в заглавие, заимствована из высказываний З. Бжезинского. В своей книге «Великая шахматная доска» он неоднократно использует подобные формулировки. Российский ученый Ю. А. Жданов, напротив, нашел новые аргументы, подтверждающие мнение В. И. Вернадского о России как о «государстве-континенте», не имевшем аналогов в мировой истории: «Россию неправомерно отождествлять с известными человечеству разновидностями империи».
В отличие от стран, зависимых от Запада, в России из-за особенностей объединения, минимальной дискриминации в системе государственных отношений и близости расположения, российская периферия неизбежно утрачивала окраинные признаки, втягиваясь постепенно в совместное развитие с собственно русскими областями и губерниями. На рубеже XX века, накануне радикальных потрясений 1917 года, эта тенденция привела к усилению интеграционных процессов и завершению формирования полиэтнического государственного единства, происходившего на протяжении многих веков при взаимодействии двух, русского и инородческого, начал и вступившего в указанный период в стадию своего завершения.
Развивавшиеся процессы интеграции населения империи в солидарное общероссийское полиэтническое сообщество отразились на особенностях национального вопроса. Оформление его как специфического феномена в мировой системе государственных отношений, по всей видимости, состоялось лишь на исходе XIX века. Стабилизация национальных отношений в России совпала с завершением формирования территориальных ее пределов до «естественных границ», находивших признание в международных договорах. Изначально, вопреки западноевропейскому опыту, национальный вопрос на российских пространствах не являлся вопросом об обособленном национальном развитии, а имел, несмотря на существовавшие региональные различия — северокавказские или какие-либо другие, прежде всего общероссийское значение.
Установившееся в общероссийском государственном процессе преобладание интеграционной тенденции свидетельствует о вполне сложившемся полиэтнонациональном государственном союзе, включавшем в себя обширные просторы Евразии. Его становление происходило на протяжении многих веков при взаимодействии двух начал: русского и инородческого.
В этом взаимодействии влияние русского начала существенно преобладало, но и роль второго, в том числе в пределах Северного Кавказа, также была немаловажной. Государственная система не только поддерживала между ними баланс, но и выполняла весьма широкие охранительные функции, обеспечивая сохранность этнокультурной самобытности, традиционных общественных устоев и религиозных идеологий.
В союз народов, воспринимаемый до 1917 года как «государство Российское», с неодинаковой степенью консолидированности входили, помимо русских, еще около 200 народов. Однако интегрированность в него отдельных инородческих сообществ, таких, как, скажем, поляков, финнов и других этносов, оставалась по разным причинам относительно слабой.
Как уже упоминалось, российская окраинная периферия, не являясь колониальной, по мере формирования общегражданских связей интегрировалась в единое государственное пространство. Одновременно происходило ее естественное геополитическое, цивилизационное и социально- экономическое срастание с центральными, собственно русскими областями. Правда, этому процессу каждая инонациональная часть из-за тех или иных объективных причин поддавалась далеко не одинаково, и тяготение некоторых из них к цивилизациям Запада или Востока так и не было до конца преодолено.
Наиболее сильным тяготение к Западу оставалось вплоть до 1917 года в Польше и Финляндии, хотя они тоже были захвачены в орбиту общероссийский и евразийской полиэтнонациональной интеграции. Свидетельством этого является, в частности, то, что, несмотря на отделение этих территорий в момент революционного кризиса, в России остались поляки и финны, связывающие свою судьбу только с ней. Несмотря на устойчиво сохраняющуюся этнонациональную самоидентификацию, наличие исторической родины, представители этих народов, проживающие в России, даже в наши дни эмигрантским настроениям подвержены очень слабо.
Для регионов, тяготеющих к Западу, цивилизационное сближение с Евразией значительно усилилось бы, если бы Россия смогла противопоставить более привлекательную альтернативу социально-
