4.1. Последствия распада СССР для России
Попытки сформировать научные представления о мировом общественном процессе и его закономерностях предпринимаются учеными обществоведами, политологами, аналитиками общественно- политической и экономической жизни достаточно давно и с разными целями. Но до объективных представлений об этом процессе еще очень далеко…
Поиск и анализ законов существования и развития человеческого общества, моделей мирового общественного обустройства зачастую ограничивается субъективными предпочтениями ученых и политиков. Рассуждения о прогрессивных моделях человеческого общества и закономерностях его развития в ряде случаев маскируют желание перестроить мир в соответствии с особыми представлениями о мировом порядке.
Эти представления формулируются конкретными людьми, но побудительными мотивами их исследований почти всегда являются интересы вполне определенных общественно-политических, религиозных или социальных групп, отдельных государств или государственных объединений.
В условиях современного взаимосвязанного мира с его глобальными интересами и противоречиями, распределенным производством и развитыми коммуникациями, общей информационной средой и всем тем, что составляет ноосферу человеческого бытия, преобразование мира становится предметом геополитических воздействий.
Конкретно сформулированные и вписанные в официальную государственную жизнь человеческие представления о целях современной геополитики определяют используемые методы и направления применения геополитических усилий.
Бывший советник по национальной безопасности США Збигнев Бжезинский, анализируя геополитическую ситуацию, сложившуюся в мире с прекращением существования СССР, обратил внимание политиков своей страны на Евразию как на «главный геополитический приз для Америки…» По его заключению, этот огромный континент «представляет собой шахматную доску, на которой продолжается борьба за глобальное господство».
Идеи З. Бжезинского, как известно, широко использовались на завершающих стадиях холодной войны и сыграли немаловажную роль в ее неблагоприятном для России исходе, приведшем к потере значительных территорий и разрушению исторически сложившихся связей с проживающими на них народами. Этот исход во многом зависел и от состояния дел в отечественной науке, оказавшейся не подготовленной в очередной раз, как и в начале ХХ века, к неблагоприятному повороту в развитии государства.
В соответствии с установившейся геополитической моделью, более 500 лет назад, когда континенты начали взаимодействовать и представлять некоторую планетарную целостность, Евразия, по мнению З. Бжезинского, стала «центром мирового могущества». С течением времени положение Евразии, как определяющего судьбы планеты континента, только усилилось.
Геополитический процесс, созидающий и разрушающий страны и империи, к концу XX века достиг максимальной интенсивности. Как закономерный этап этого процесса З. Бжезинский рассматривает развал СССР. Крушение коммунистической империи, по его утверждению, произошло вполне объективно, повторяя судьбу других империй, в результате неизбежно наступавшего процесса дезинтеграции, ускоренного социально-экономическими трудностями. Распад государств в конце XX века для векового сообщества народов, солидарно выдержавшего в прошлом самые мощные нашествия агрессоров, стал реальностью.
Но утверждения о закономерности и неизбежности такого распада вызывают сомнения. Изначальный умысел и субъективность, а отнюдь не объективные факторы, здесь сыграли решающую роль. Противоречий и надуманностей в «Евразийском проекте» З. Бжезинского, предлагаемого в качестве геостратегии для США в XXI веке, более чем достаточно. По крайней мере, в нем нет ответа на вопрос, почему в праве быть имперским (универсалистским) государством он отказывает лишь России, считая, в то же время, современное превращение Европы в империю за благо? Не отказывает он в этом праве в пределах Азиатско-Тихоокеанского континента и Китаю.
Впрочем, с доводами о тяжелых последствиях распада СССР для России нельзя не согласиться. То, что не смогли сделать в разные эпохи иноземные захватчики, включая попытки реализации нацистского проекта Гитлера 1941–1945 годов, произошло в 1991–1993 годах. Огромная страна распалась с последствиями, пагубными для большинства населяющих ее народов. Особые потери Россия претерпела в сфере межнациональных отношений. По мнению Полномочного представителя Президента России в Южном федеральном округе В. Г. Казанцева, «на территории, называемой «постсоветским пространством», появились процессы, для которых характерны межнациональная и межэтническая напряженность, дезинтеграция, сепаратизм. В лексический обиход прочно вошли такие слова, как «вынужденный переселенец», «беженец», «незаконные вооруженные формирования», «межнациональный конфликт».
СССР распался, и миром, практически по своему усмотрению, стали распоряжаться Соединенные Штаты. Бжезинский с удовлетворением отмечает: «В результате краха соперника Соединенные Штаты оказались в уникальном положении. Они стали первой и единственной действительно мировой державой …глобальное господство Америки в некотором смысле напоминает некоторые прежние империи». Поиск исторических параллелей для анализа настоящего является традиционным приемом исторической науки. США для защиты внешних границ своих владений разместили почти столько же солдат-профессионалов, сколько составляла численность римских легионов за границами этой древней империи.
Можно сколько угодно рассуждать об «особой миссии» Рима, обосновывая «историческое право» США на такую же роль в современном мире, но общеизвестно, что имперский импульс Римского государства держался главным образом не на культурном превосходстве (которое в большинстве случаев безусловно присутствовало благодаря наследию порабощенной Греции), а на военном диктате и страхе перед возможным применением военной силы. Такой порядок организации мира вряд ли можно назвать справедливым.
Что касается культурного превосходства Америки, якобы подтверждающего особые права США на мировое лидерство, то здесь можно отметить лишь технологические успехи американского «истеблишмента» по навязыванию американскому обывателю принципов и стандартов «массовой культуры». Сомнительно, что ее можно рассматривать в качестве эталона для всего человечества.
Примитивизм этого эталона невольно признает и сам З. Бжезинский. Тем более, что издавна роль общепризнанных культурных центров человеческого общества исполняли Китай, Индия, Япония, Европа, государства арабского мира. Кроме того, уже давно существуют особые латиноамериканские традиции, есть африканское и индейское культурное наследие… Эти культуры, в отличие от американских достижений предыдущего века, имеют в большинстве своем давние исторические традиции, проверенные временем. Они веками сохраняют свою жизнеспособность без нынешних американских технологических подпорок, реализующих примитивные технологии манипуляции массовым сознанием.
Культура России — залог и одна из основательных причин восстановления общемирового значения огромной страны. Ее особая синтетическая основа, сформированная отчасти как сплав европейской и азиатской культур, учитывает взгляды и положения множества религий и культов, воззрений и философий. Она отличается особым восприятием и отображением мира и человеческих отношений, то есть это культура континентального масштаба, выверенная тысячелетней историей своего совершенствования.
Она, несомненно, обладала и обладает огромными интеграционными возможностями на постсоветском пространстве, сохраняющем до сих пор свою цивилизационную целостность. Общечеловеческие ценности российской культуры и государственного менталитета являются факторами притяжения для народов бывшего СССР, реально объединяющих жителей огромной территории Земли.
Однако реально существуют факторы разрушения единства не только «постсоветского пространства», но и более устойчивого государственного сообщества российских народов. По мнению авторитетного отечественного ученого-этнолога В. А. Тишкова, «тридцатые — сороковые годы XX века… трагические для всего человечества… казалось бы, безнадежно дискредитировали национализм, особенно такую его
