лица. Одет он был в старый, поношенный китель и синие военные брюки, заправленные в хромовые сапоги.
– Мне ж звонили из райкома и говорили, что вы приедете, – потирая высокий белый лоб, сказал Соколов и тут же неожиданно спросил: – А вы с учета снялись?
Агафон показал открепительный талон и кандидатскую карточку.
– Вот и порядок, – проговорил Соколов. – Где б вы хотели работать?
– В бухгалтерии, – спокойно, как уже о давно решенном деле, заявил Агафон. – Если там, конечно, есть свободное место, – запинаясь, добавил он.
Лица обоих мужчин вытянулись.
– А мне сказал Антон Николаевич, что вы и шофером работали или даже механиком, – разочарованно проговорил Соколов.
– Я и в бухгалтерии работал, товарищ Соколов. А шофером у меня прав пока нет, – ответил Агафон и, словно желая оправдаться, прибавил: – Я решил заочно учиться в планово-экономическом институте, поэтому и хочу работать по своей специальности.
– А планирование и учет в наши дни вещи довольно серьезные, можно сказать, гвоздь экономики, – сказал Мартьян.
– Ну вот вам и защитник! – кивнул на него Соколов и согласился: – Что ж, направим вас к Яну Альфредовичу.
– К какому?! – Агафон едва не подпрыгнул на стуле.
– К нашему главбуху. Есть у нас такой финансовый бог и чудесный старикан. – Соколов встал, давая этим понять, что говорить пока не о чем.
– А как его фамилия, может, Хоцелиус? – с тревожной радостью в голосе спросил Агафон.
– Вы что, знакомы? – спросил Соколов.
– Еще бы! – обводя мужчин заблестевшими глазами, сказал Агафон, начиная верить тому, что его подсознательно влекло в эти края. – Понимаете, товарищи, какое дело: Ян Альфредович – мой бывший учитель, – продолжал он.
– Одно могу сказать, – вмешался Мартьян, – что у тебя прекрасный учитель.
– Так ты, выходит, сюда намеренно прикатил? – подмигнув Мартьяну, спросил Соколов, тоже переходя на «ты».
– Честное слово, не поэтому! – оправдывался Агафон. – Знал, что он работает где-то здесь, на Урале… Случайно увидел киноочерк о ваших козах…
– Рассказывай, – посмеивался Соколов. – У него такие, брат, две козочки… Одна агроном, другая зоотехник.
– Девушки что надо, – весело подтвердил Мартьян. – Идем вместе, я провожу. Если на рыбалку не укатил, застанешь дома.
– Рыбак Ян Альфредович первоклассный! Мы ведь жили на Волге, – не скрывая бурной радости, говорил Агафон. Он думал об этом человеке с сыновней нежностью.
Вот ведь куда впервые в жизни заехал от родной-то Волги, а и здесь нашлись свои люди.
ГЛАВА ПЯТАЯ
От Соколовых они вышли вместе с Мартьяном и медленно направились к дому Яна Альфредовича. День разгуливался. Солнце распахнуло облака и радостно осветило приютившуюся в горах Дрожжевку. В огородах уже копались бабы, выдергивая старые будыли подсолнухов и сваливая их в кучу. Пахло мятой, горным шалфеем и весенней прелью.
Агафон рассказывал Мартьяну, как он смотрел на вокзале кинофильм о племсовхозе и как понравился ему чудесный Уральский край.
– Есть такая лента, – подтвердил Мартьян. – Киношники специально приезжали козлов снимать. Там, кажется, в один из кадров угодили дочки Яна Альфредовича.
Он шел, заметно прихрамывая на правую ногу, иногда задерживался, сознательно выбирая место, куда поставить шаркающую по прошлогодней траве, непокорную ступню.
– Вы что, успели побывать на войне? – увидев хромоту Мартьяна, спросил Агафон.
– На Отечественной не успел по возрасту. Служил в Венгрии. Я был танкистом и участвовал в венгерских событиях, – кидая в лужу окурок, ответил Мартьян.
– А-а! – замедля шаги, протянул Агафон. – Значит, ранен?
– Да, – сухо и кратко ответил Мартьян. Закурив новую папироску, добавил: – А друг мой Коля совсем не вернулся. Погиб.
Прихрамывая, Мартьян шел медленным, размеренным шагом, будто нарочно измеряя улицы. С гор тянуло весенним теплом. Над оголенными, безобразно раскоряченными ветлами горланили грачи, перестраивая почерневшие от времени гнезда.
– А кто был ваш друг Коля? – осторожно спросил Агафон.
Мартьян рассказал, что Николай был братом Михаила Соколова и мужем той молодой женщины, которую он видел сейчас в их доме. Служили в одной части, приезжали вместе на побывку и женились на двух подружках: он на Варе, а Николай на Глаше. Мартьян, оказывается, во время Великой Отечественной войны потерял родителей и воспитывался в детском доме.
– Вот так и прижился здесь, в этих горах, – заключил он с затаенной горечью.
