информация о погоде с громадного пространства побережья — от Новой Земли до Диксона. Над городком возвышался красно-голубой шар, похожий на среднеазиатский мавзолей, — защитный экран от радиопомех. Вокруг стояли здания управления и гидрометеообсерватории, жилые дома сотрудников.[1]
Когда мы приткнули «Замору» к знакомому пирсу, то улицы нижней, прибрежной части поселка тонули в тумане. Гидрометеоцентр как бы оторвался от земли и парил над белой пеной. Машины и вездеходы сползали с сопки с включенными фарами, растворяясь во влажной, почти непробиваемой плотности. Родители вели ребятишек из детского сада, крепко держа их за руки. Отбеги ребенок в сторону — и «ау»…
Пятнадцать лет назад на сопке еще стояли бараки. Все службы теснились в одном доме. В строительство нового центра много сил вложил тогдашний энергичный и мрачноватый начальник Михаил Владимирович Попов. Теперь он умер, его именем назвали полярную станцию на острове Белый. Все, что есть тут сейчас, — его воплощенная мечта.
Амдерминское управление гидрометеослужбы перешло в надежные руки Артура Николаевича Чилингарова, в прошлом начальника комсомольско-молодежной станции СП-9. Сейчас под ногами Артура не коварный лед океана, а крепкий пол просторного кабинета. Впрочем, застать Артура Николаевича на месте почти невозможно. Он весь в хлопотах, в беспокойстве, в бегах. Кабинет — не рабочее место для старого арктического волка. Да и хозяйство теперь немалое — телетайпы, автоматические станции, электронно- вычислительная машина, служба метеорологических спутников Земли… За всем надо присмотреть, кому-то помочь, кого-то подстегнуть, кому-то дать нагоняй. Все может простить Чилингаров, кроме равнодушия к делу. К лодырям и прогульщикам у него какое-то болезненное отвращение.
Огромная, в полстены, карта Амдерминского арктического района испещрена цветными стрелами. Между ними жирно обведены кружками полярные станции. Их много — от Карских Ворот до острова Белый, на территории в несколько тысяч квадратных километров. На других картах, развешанных в кабинете Чилингарова, в центре голубеет Карское море. Кроме сообщений о погоде амдерминская гидрометеослужба обеспечивает безаварийный и безопасный проход караванов судов по этой важной водной магистрали страны. Груз, который везут караваны, нужен нефтяникам и газовикам Тюмени и Ямала, металлургам Норильска, алмазодобытчикам Якутии.
Три раза в сутки эта служба осуществляет связь со спутником. Компьютер называет точное время появления спутника в зоне наблюдения, инженер Виктор Карасев включает ток. Мигают индикаторы, по- пчелиному гудят моторчики и трансформаторы, приборы показывают готовность. В прорези валика, где закреплена фотопленка, начинает бегать солнечный лучик. Из космической глубины метеорологический спутник передает земное изображение, преобразованное в сигналы. Телевизионная камера принимает эти сигналы, посылает их на фототелеграфный аппарат. Тут они записываются на фотопленку.
Сигналы достигают самой четкой слышимости и затем слабеют. Спутник уходит в другое полушарие. Виктор выключает аппараты, в фотолаборатории проявляет пленки, сушит их в теплой струе вентилятора, накладывает сетку координат с точно выверенными кривыми меридианов и параллелей, вставляет негатив в увеличитель. Через несколько минут на листе фотобумаги появляются знакомые со школьных лет очертания северной части страны, словно спутник старательно срисовал географическую карту. В верхней части снимка лежит огромное белое пятно — Ледовитый океан, закрытый плотным ледяным щитом. В правом углу темнеют Чукотка, Аляска… Снимок тонко передает изломы береговой линии арктических морей. Вот остров Врангеля, Северная Земля, архипелаг Норденшельда, Таймыр, Ямал… Там, где виднеется полумесяц Новой Земли и тянется полоска Полярного Урала, белеет спираль — здесь рождается циклон. Как круги в воде от брошенного камня, облачность разбегается по периферии, достигает Шпицбергена и Земли Франца-Иосифа. Но над Гренландией устойчиво царит область высокого давления, и спутник детально вычерчивает границы этой гигантской ледяной страны.
Виктор получает как бы мгновенный слепок с лика Земли. Натренированным глазом он безошибочно находит на снимке города и заливы, большие реки и горные хребты. Здесь, в северном уголке планеты, особенно дороги ему Ленинград, где он заканчивал Арктическое училище, остров Хейса на Земле Франца- Иосифа, где долго зимовал, и Амдерма, где он теперь работает.
В первую очередь снимки просматривает старший научный сотрудник кандидат географических наук Владимир Николаевич Воробьев. Этого плотного, невысокого человека с добрым, внимательным взглядом знают все старожилы Северного и Южного полюсов. Он зимовал на дрейфующих станциях, участвовал во всех крупных исследованиях, которые организовывали Арктический и Антарктический научно- исследовательский институт и Главсевморпуть.
У Владимира Николаевича упорный и целеустремленный характер. Чувство неудовлетворенности заставило его покинуть перспективное место в Ленинграде и уже сорокалетним уехать в Амдерму. Здесь, во вновь организованной обсерватории, разворачивались большие дела: по Амдерминскому району идет громадный поток грузов, и суда нуждаются в точной информации о состоянии погоды и ледяного покрова на этом участке. Не случайно во время войны гитлеровцы предприняли разбойничий налет на Диксон и на легендарный пароход «Сибиряков». Они хотели узнать ледовую обстановку и нарушить морскую дорогу, по которой с Дальнего Востока шли к Мурманску военные грузы. На обсерваторию как раз и возлагались работы по прогнозированию ледовой обстановки на участке от Баренцева моря до Диксона.
Граница между Европой и Азией
Как ни стремились мы плыть дальше на восток, нас задерживали сильные штормы. Мы слонялись по Амдерме, просмотрели все фильмы в клубе, перечитали множество книг в поселковой библиотеке, однако ненастье все продолжалось. Особенно плохо было в районах, куда мы должны были идти.
И тут в столовой нежданно-негаданно мы встретились с Васей Галенко, высоким черноволосым парнем в замызганной штормовке и ярко-красной ковбойке. Родственные души сходятся быстро. Вася относился к тем людям, которых не устраивает спокойная жизнь. Все, казалось бы, есть — квартира, машина, любимая работа морского штурмана, а вот начнет пригревать солнышко — и охватывает душу великое беспокойство. Хочется, например, узнать имя помора, погибшего в шхерах Шпицбергена, изобрести новый метод определения координат… В этом году Галенко решил установить точную границу между Европой и Азией в районе пролива Югорский Шар.
В географической литературе на этот счет высказывается много разноречивых суждений. Галенко за исходную взял такую предпосылку: считать, что граница проходит через точку наибольшего сближения материка с островом Вайгач. Как член Северного филиала Географического общества СССР он взялся установить навигационный знак на границе двух частей света. Выхлопотал на службе отпуск и поехал в Амдерму. Сюда он прибыл с женой Тамарой и кинооператором Иозасом Козлаускасом. И кроме нас нашел еще одного единомышленника — Сашу Антоненко.
Саша, выпускник Харьковского института радиоэлектроники, работал в конструкторском бюро Амдерминской обсерватории и все время бродил по округе. Рядом море, горы тянутся грядой черных базальтов, тундра куда ни погляди. У себя в управлении он председатель секции туризма. Но даже когда предстоит чисто служебная командировка на какую-то полярную станцию, он не преминет сделать круг, чтобы увидеть еще один кусок неизмеренной и нехоженой суши. Бородатый, голубоглазый, длинноногий, в болотных сапогах, с непременным рюкзаком за плечами, он бегал по тундре, как жадно любознательный турист в конце круиза. Саша с готовностью вызвался помочь в определении границы «Европа — Азия».
Начальник морского порта Амдермы для такого случая выделил катер. Находчивый Иозас Козлаускас, бывший матрос-североморец, раздобыл заржавленный якорь, уговорил газорезчиков приварить к нему цепь. Он же нашел черную металлическую доску, на которой можно было сделать надпись.
На море гуляла волна, но портовый катер не напрасно носил имя «Богатырь». Крутобокий, низко сидящий на воде, он раздвигал волны широкой грудью, упрямо гнал к Югорскому Шару. Нахально рявкнув, он промчался мимо океанского сухогруза, спрятавшегося от непогоды за скалами в проливе, и стал подбираться к причалу полярной станции.
