византийских купцов. Однако геройствовать за себя они «позволяли» другим. Сначала за них воевали печенеги, затем гузы, а потом пришла очередь и хорезмийцев. Поставив на колени Олега, а за ним и Игоря, они принудили воевать за свои интересы и славяно-русов в 909–910, 913, 941, 943, 944 годах. И это только то, что зафиксировано в летописях. Сами же евреи выполняли роль командиров и советников. Странные и одновременно жуткие порядки царили в их наемном войске. В случае победы наемники получали часть военной добычи, в случае поражения побежденных убивали. Кого наградить, кого казнить — решал командир-иудей. Такая противоестественность рано или поздно должна была привести к уничтожению искусственно созданной империи-химеры. Что в конечном итоге и случилось к середине X века.
Из-за междоусобиц в мусульманском мире и развала халифата падает торговля с Багдадом; от каганата отпадает Волжская Булгария, принявшая ислам; Китай прерывает торговлю шелком; в Западной Европе пресекается династия Каролингов, предоставлявшая евреям «режим наибольшего благоприятствования»; правительница Киевской Руси Ольга принимает крещение, создается мощная антихазарская коалиция в лице Византии, печенегов, славяно-русов. Поход Святослава и его победа над иудео-хазарами, разгром Итиля, Семендера и Саркела только довершили исторически предопределенный конец этого «колосса на глиняных ногах». О его нежизнеспособности говорит хотя бы то, что после поражения ни хазарские иудеи, ни хазары даже не пытались восстановить свою государственность. Хазары, освобожденные от иудейского ига, разделились на мусульманскую (астраханские татары) и христианскую (казаки) части. Но если первые сохранили родной язык, обычаи и культуру, то вторые слились со славяно-русами, став их субэтносом. Уцелевшие хазарские евреи расселились по окраинам своей бывшей державы. Часть из них осела на Кавказе (горские евреи), другая часть — в Крыму (караимы), большая колония евреев попыталась закрепиться в Тмутаракани. Основная же масса носителей этого этноса (ашкенази) переселилась в Центральную и Западную Европу. Киевская Русь, получившая горький опыт общения с иудеями, приобрела на них стойкую аллергическую реакцию, исключающую их совместное проживание. Но на этом отношения с евреями у русских не закончились. Впереди было еще целое тысячелетие.
Итак, Русь к концу X века в третий раз, и теперь уже окончательно, принимает христианство. Это событие совпало с завершением объединения славянского и русского этносов, что придало им дополнительные центростремительные тенденции. Процессы развивались под влиянием увядающей и теряющей свои силы Византии, агрессивного католичества и поведения ханов Великой степи, меняющих своих союзников в зависимости от соотношения сил и условий предложенных договоров. Однако и сама Русь не всегда была последовательна в своей внешней политике. Ориентация Ольги и Владимира Святого на Византию сменилась на западничество Ярослава Мудрого, породнившегося через своих детей чуть ли не со всеми королевскими дворами Европы и развязавшего бессмысленную войну с Византией. Эта тяга на Запад трансформировалась у своекорыстного Святополка Изяславича в неприкрытое запад-нофильство, но все вернулось на «круги своя» при Владимире Мономахе, успешно сочетавшем в своей государственной деятельности весь спектр приемов внешней политики — международные браки, молниеносные военные походы и… предательские убийства.
Тем временем географическое положение Руси, международная обстановка в XII–XIII веках и мудрая политика Владимира Мономаха, обеспечивающая безопасность «подбрюшья» за счет союзнического договора с половцами, несмотря на удельную раздробленность, создали условия для «золотой осени» Киевской Руси и распространения христианства, благодаря которому Русь смогла сохранить свою самобытность, выдержать татаро-монгольское иго и накопить силы для своего освобождения и возрождения.
Не нужно особых доказательств тому очевидному факту, что татаро-монгольское иго нанесло невосполнимый ущерб русскому народу, потерявшему в боях с ордынцами десятки тысяч воинов. Сотни тысяч русичей были угнаны в рабство, а нерожденные и преждевременно умершие исчислялись миллионами. Завоевание Русской земли сопровождалось разрушением городов и сел, уничтожением практически всех памятников древнерусской культуры, имущественным разорением крестьян и ремесленников, купцов и бояр от непомерной дани, «выхода», «поминок». А чего стоило рабское поведение, от которого мы не можем избавиться до сих пор?!
Это была поистине огромная беда Руси, и далеко не правы те авторы, которые в татаро-монгольском иге видят благо для русского этноса. Многострадальная Русь, сжатая до размеров Владимирского княжества после Батыева нашествия и польско-литовской экспансии на восток, превратившаяся в один их улусов Золотой Орды, не могла соперничать ни с Ордой, ни с Великим княжеством Литовским. Времена, когда киевский князь за убийство русского купца на базаре мог двинуть свои войска на Константинополь, сменились временами унизительных поездок за ярлыком, сопровождением караванов с данью, баскаческим беспределом. Обескровленная, разграбленная и запуганная Русь была не готова к организованному сопротивлению. И если какое-то русское княжество, ведомое гордым, сильным, смелым, но не мудрым князем, освобождалось от ордынской зависимости, то оно тут же попадало «под руку» литовских князей или западных королей. В этом случае золотоордынская веротерпимость сменялась последовательным навязыванием унии, окатоличиванием населения. Поэтому, не разрывая отношений со своими западными братьями, Великое княжество Владимирское, а затем и Московское предпочитали поддерживать равновесие сил в Восточной Европе за счет покровительства и союзнических отношений с Ордой.
Храня в исторической памяти набеги, грабежи и насилие, убийства и полон, мы тем не менее не должны забывать, что сын Батыя Сартак был побратимом Александра Невского; что внук Батыя Менгу- Тимур в 1269 году, послав свои войска под Новгород, помог заключить договор с литовскими рыцарями «по всей воле новгородской»; что Тохта дружил с Михаилом Тверским, Узбек — с Иваном Калитой, а Джанибек и его мать Тайдула покровительствовали митрополиту Алексию и Русской православной церкви; что Мамай вместе с Дмитрием Донским в 1373 году приводили к покорности Олега Рязанского, противника Москвы; что в 1395 году татары Тохтамыша, ведя бой на Тереке с войсками Тимура, защищали не только себя, но и русские земли. Аналогичную роль в 1399 году сыграли Темир-Кутлуг и Едигей, разбившие объединенные литовско-польско-немецкие войска Витовта и сибирских татар Тохтамыша, а еще через семь лет татары Шадибека в очередной раз спасли Москву от литовцев.
Как образно выразился Л. Н. Гумилев, «два века татары приходили на Русь как агенты чужой и далекой власти. Они защищали Русь от Литвы, как пастухи охраняют стадо от волков, чтобы можно было их доить и стричь». Однако в XV веке соотношение сил изменилось. Немецкое рыцарство потеряло свою агрессивность, Польско-Литовское государство разделилось на два и уже не представляло собой того грозного противника, для защиты от которого была нужна помощь третьих стран. Татары своими бесконечными заговорами и междоусобными войнами, а также противоборством с одним из опаснейших завоевателей Средневековья — Тимуром ослабли настолько, что Русь получила возможность для ведения самостоятельной внешней политики.
Почуяв возрождающуюся силу, вокруг Москвы стали объединяться не только русичи, но и представители других народов. Нужно полагать, что они почувствовали выгоду от нахождения «под рукой Великого князя Московского», как совсем недавно сами русские предпочитали татарское покровительство или, как бы это сказали в конце XX века, «татарскую крышу». На службу московскому князю устремились лучшие в то время специалисты по конному строю и маневренной войне — татары. Часть из них принимала христианство, вступала в смешанные браки и вливалась в русский этнос, привнося свой национальный колорит, а другая, оставаясь мусульманами, продолжала жить в своей национальной среде (касимовские татары), поддерживая добрососедские отношения с другими народами и племенами. Примерно в это же время в великорусский этнос вошли и угро-финские племена. Одни из них, приняв православие, слились со славянами настолько, что забыли свои былые названия (меря, мурома, голядь, чудь заволоцкая), другие сохранили не только имена предков, но и свой язык, культуру. Это чуваши, черемисы (мари), вотяки (удмурты), мордва, ижора, вепсы и другие. Став данниками московского князя, они получили не только защиту от агрессивных действий кочевников и враждебных вылазок соседей, но и возможность приобщиться к более высокой цивилизации, бережно и с уважением относящейся к национальным меньшинствам. И это отношение, нужно сказать, Великая Россия пронесла через все последующие шесть веков своего существования.
О возрастающем могуществе Руси, приобретении ею державности говорят и многочисленные переходы на ее сторону литовских феодалов с дружинами, а также впечатляющий поход Семена Курбского
