союзнического с ним договора против Швеции, чтобы не вносить изменений в европейскую расстановку сил до окончания Турецкой войны.
Нужно было ехать дальше, но в Кёнигсберге Петра неожиданно задержали польские дела. Республиканская Польша с ее традицией выборности королей уже который раз переживала период междуцарствия. После смерти короля Яна Собеского на польскую корону претендовало более десяти человек, однако самыми реальными кандидатами были французский принц Конти и курфюрст Саксонский Фридрих-Август. С точки зрения участников антитурецкой коалиции (Россия, Польша, Австрия и Венеция), нежелательность избрания француза на польский престол была очевидной, так как Франция поддерживала дружеские отношения с Турцией и король-француз мог запросто изменить внешнюю политику Польши и разрушить этот христианский союз. Петр понимал это не хуже других, а поэтому послал «панам радным» грамоту, в которой предупредил, что в случае победы французской партии на королевских выборах может пострадать не только христианский союз, но и «вечный мир» Москвы и Варшавы. В подтверждение своих слов Петр направил к польским границам русское войско во главе с князем Михаилом Ромодановским.
В самой же Польше противостояние двух радных партий доходило до открытых вооруженных столкновений, но в конечном итоге победа досталась-таки Августу, с чем его Петр и поздравил. В ответ новоизбранный король в знак благодарности дал честное слово царю московскому быть с ним в вечном союзе против «врагов креста святого».
В конце июня Петр продолжил свой путь на запад. Достоянием истории стали воспоминания двух немецких курфюрстин — Софии и ее дочери Софии-Шарлотты, встречавшихся с русским царем в местечке Коппенбрюгге. В их глазах он предстал необразованным, невоспитанным и грубым варваром, лишенным каких бы то ни было светских манер, но вместе с тем наделенным блестящими способностями, живостью ума, благородной осанкой и прекрасными чертами лица. Отметили они и его нервические гримасы, с которыми он никак не мог справиться. В итоге, не мудрствуя лукаво, они, кажется, сделали о нем самый верный вывод: «Это человек очень хороший и вместе очень дурной».
Дальнейший путь его лежал по Рейну, через каналы, в будоражащую царское воображение Голландию. Неделю Петр жил и работал на знаменитых верфях в Саардаме под видом простого плотника, а потом перебрался в Амстердам, где прожил четыре с половиной месяца. Это были тяжелые времена для принимающей стороны. Царь все хотел видеть и все хотел знать. Его интересовало буквально все: китобойный флот и анатомический театр, госпитали и воспитательные дома, фабрики и мастерские, но главное — верфь. Здесь он присутствовал на строительстве фрегата, и не только присутствовал, но и принимал участие в строительстве — от его закладки до оснащения. Одно не понравилось Петру: голландцы строили корабли «по навыку», а не по чертежам. Это уронило их в глазах царя, и в будущем он ориентировался уже не на них, а, как правило, на англичан и венецианцев. И еще одно большое дело сделал Петр в Амстердаме. С помощью бургомистра Николая Витзена, тесно связанного с Россией через обитателей Немецкой слободы, он сумел принять на царскую службу более ста мастеров по различным отраслям знаний, не считая большого количества специалистов морского и корабельного дела. Но главного он так и не добился: Голландия, ссылаясь на большие издержки, понесенные ею в войне с Францией, уклонилась от оказания помощи русскому царю в войне с Турцией.
В январе 1698 года Великое посольство прибыло в Англию, где его трехмесячное пребывание завершилось примерно с таким же результатом: Петр ознакомился с основами проектирования кораблей, освоил чертежное дело, навербовал около шестидесяти мастеров для работы в России, но привлечь английского короля в Священный союз христианских государей для борьбы с турецким султаном так и не смог. Более того, он узнал, что Англия и Голландия посредничают в мирных переговорах Турции с Австрией с тем, чтобы австрийский император, выйдя из одной войны, мог бы принять более деятельное участие в другой — в войне с Францией за так называемое наследство испанского престола.
Дело в том, что Испании, ставшей в начале XVI века самой могущественной державой мира и захватившей обширные области в Новой Индии, Северной Африке, Италии и в Северо-Западной Европе, не пошел впрок приток драгоценных металлов из заморских колоний. Укреплялись лишь абсолютизм, церковь и крупнейшие феодалы-латифундисты, тогда как мануфактуры, сельское хозяйство, торговля приходили в упадок. Обнищание населения, значительная эмиграция и отток капиталов довершили экономический крах. За ним последовало и политическое ослабление. Испания теряет свое господство как на море, так и на суше. Англия и Франция захватывают часть ее колоний. Она лишается своих владений в Нидерландах. Испано-французская граница перекраивается в пользу Франции. Португалия обретает независимость. В довершение ко всему ослабленная, обезлюдевшая, обанкротившаяся Испания после смерти бездетного короля Карла II становится призом в общеевропейской войне (Австрия, Англия, Франция и другие). Именно эта война и явилась основной причиной неудачи Великого посольства.
Раздосадованный неприятным открытием, Петр спешит в Вену для того, чтобы если не спасти антитурецкую коалицию, то хотя бы получить какую-то выгоду в создавшейся ситуации. Русское посольство прибывает в австрийскую столицу 16 июня. Однако уговоры продолжить войну с Турцией успеха не имеют. Тогда русский царь настаивает, чтобы при заключении мирного договора хотя бы были учтены интересы всех воюющих сторон. В частности, для России Петр хотел выговорить передачу под ее юрисдикцию города-крепости Керчи, без которой все его завоевания в низовьях Дона теряли всякий смысл, так как создаваемый русский флот оказывался запертым в Азовском море.
Доводы русской стороны были признаны справедливыми, ей обещали поддержать эти требования, но для верности все-таки порекомендовали взять Керчь силой оружия: тогда, дескать, и торговаться с турками будет проще. Успокоенный такими заверениями, Петр собрался было посетить Венецию, чтобы и там заручиться аналогичной поддержкой, но тревожные известия из России о новом стрелецком бунте заставили его прервать и без того затянувшееся заграничное путешествие и поспешить домой.
По пути в Россию близ местечка Равы, что в Галиции, состоялась еще одна знаковая для Петра встреча. Теперь уже с новым королем Польши Августом II. Никакие документы по результатам встречи стороны не подписывали, но вопрос о будущем союзе против шведов обсуждался, и, как показали дальнейшие события, в достаточно позитивном плане.
Итак, мы должны констатировать, что Великое посольство Петра Алексеевича потерпело полное фиаско. Ему не удалось склонить других монархов к продолжению войны с Турцией, им же их задача удалась вполне: они смогли переориентировать всю мощь Московского царства и энергию его честолюбивого царя на войну с досадившей им Швецией. Как говорится, пришел со своим мнением — ушел с чужим.
Что же произошло в России? Мы уже упоминали, что после взятия Азова в крепости были расквартированы четыре московских стрелецких полка. Считалось, что это мера преходящая, что по прошествии какого-то времени их заменят другие полки и они возвратятся в Москву к своим семьям, своим промыслам, своим доходным занятиям. К этому вроде и шло. Весной 1697 года им на смену из Москвы пришли шесть других стрелецких полков, и азовские сидельцы отправились на север. Однако путь их лежал не в Москву, а в Великие Луки под начало князя Михаила Ромодановского, посланного царем к литовской границе для оказания психологического давления на польскую шляхту, с тем чтобы она не выбрала себе в короли французского принца Конти.
Стрельцы, исстрадавшиеся от гарнизонной службы, тяжелых работ по возведению крепостных сооружений, недостатка продовольствия, а главное — от длительного проживания в непривычных для них бессемейных казарменных условиях, сочли это несправедливым и стали проявлять неудовольствие. Более того, узнав о том, что все стрелецкие полки выведены из Москвы и разосланы по пограничным городам, они расценили это как сознательное уничтожение стрелецкого войска.
Тогда около 150 человек решились на отчаянный поступок: они покинули расположение своих полков и отправились с челобитной в Москву. Их встретили миролюбиво, выдали причитающуюся им месячную норму кормовых денег, но потребовали, чтобы до 3 апреля они покинули Москву и вернулись к месту службы.
Не получив поддержки в Стрелецком приказе, стрельцы, памятуя свое безбедное существование при Софье-правительнице, решили обратиться к какой-нибудь из опальных царевен в надежде поучаствовать в очередном государственном перевороте. Через прислуживающих царевнам стрельчих они передали свою челобитную Марфе Алексеевне, а та, в свою очередь, передала ее Софье. Говорят, что от бывшей правительницы было письмо стрельцам, в котором она якобы призывала их в Москву, для того чтобы они
