часть Гродненской области Белоруссии). Отсюда и началось его восхождение. Очень скоро он с помощью русских воинов, бежавших от татар, восстанавливает свои владения в Литве и приступает к присоединению городов Северо-Западной Руси, жители и князья которых отдавали ему предпочтение перед наступающими татарскими ордами. Под началом Миндовга оказывается вся Черная Русь с городами Новгородком, Слонимом, Несвижем, Здитовом, Мозырем, Речицей и другими. Полоцк, Витебск и часть смоленских городов пригласили на княжение его племянников. Можно предположить, что, не будь татаро-монгольского нашествия, Миндовг так и остался бы мелким литовским князьком. Разгром Руси и разобщенность русских князей дали возможность реализоваться его пассионарности, и он за счет западных русских княжеств, оказавшихся беззащитными перед татарской угрозой, смог создать сильное Литовско-Русское княжество, которое было признано таковым не только соседями, но и Папой Римским. В надежде на расширение католического влияния за счет «русских схизматиков» и язычников Прибалтики Ватикан возвел Миндовга в королевское достоинство практически одновременно с Даниилом Галицким (1252 или 1253 г.).
Вот только зов крови для Миндовга оказался сильнее власти папских булл. Когда жители Жмуди, страдавшие от жестокой эксплуатации немецких баронов, подняли восстание, новоиспеченный король, отрекшись от католичества, нанес крестоносцам два сокрушительных поражения подряд – в 1260 и 1261 годах.
Теперь для полноты картины взглянем на Литву с другой, южной, стороны, ибо судьба ее с ХII—ХIII веков была неразрывно связана с судьбой Галицко-Волынской Руси, и не только из-за наличия общей границы, но и вследствие политики ордынских ханов, стремившихся стравливать своих потенциальных противников для их взаимного ослабления. Нужно сказать, что в доордынские времена удача чаще всего сопутствовала русичам, не зря же летописец упрекал Романа Мстиславича Галицкого (?– 1205 г.): «Неправдой живешь, литвою пашешь». В период татарского нашествия и с появлением на исторической арене Миндовга ситуация изменилась. Верх попеременно берут то одни, то другие. В 1246 и 1247 годах литовцы терпят поражение от Даниила и Василька Романовичей, а в 1249 году Романовичи, принимавшие участие в татарском походе на Литву, оказываются битыми. В следующем году литовцы у реки Окуневки одерживают победу над татарскими войсками, усиленными галицко-волынскими полками.
В перерывах между татарскими набегами у Миндовга и Даниила Галицкого появляется возможность хоть как-то договориться между собой и, несмотря на периодически происходящие акты взаимной агрессии, распределить сферы влияния в Южной и Юго-Западной Руси. Договоренность эту где-то на рубеже 40–50-х годов они решают подкрепить браком Даниила и племянницы Миндовга. Однако в 1253 году галицко- волынские князья оказываются втянутыми в междоусобицу литовских князей, где их противником вновь становится Миндовг, которого в результате вынуждают пойти на очередные уступки. Одному сыну Даниила (Роману) он передает в управление старые русские города Слоним, Волковыйск, Новогрудок, а за другого (Шварна) отдает замуж свою дочь. Но вскоре литовский князь меняет свое решение, и это приводит к военным действиям между новыми родственниками. И опять страдают мирные жители старорусских (!) городов. Последний набег литовцев при жизни Миндовга закончился полным истреблением их отряда у города Небла (1262 г.).
Смерть Миндовга и двух его сыновей от рук Довмонта и жмудского князя Тройната (1263 г.) повлекла за собой новую литовскую междоусобицу, в которой активное участие приняли Василько Волынский и его племянник Шварн Данилович. С их помощью к власти в Литве пришел Войшелк – последний Миндовгов сын, типичный представитель раннего Средневековья, отличавшийся крайней жестокостью по отношению к своим противникам. Правил он недолго. Побуждаемый искренним раскаянием в ранее совершенных грехах, Войшелк принимает православие и уходит в монастырь, оставляя на княжении русского (!) князя Шварна Даниловича (1264 г.).
Появилась уникальная возможность объединения литовских земель и Северо-Западной Руси под патронажем Православной церкви и под началом русских князей с последующей перспективой если не на объединение, то хотя бы на союз с Галицко-Волынским и Владимирским княжествами. Случись это, и неизвестно, как бы сложилась дальнейшая история, но Шварн княжил недолго и умер бездетным. Войшелк вышел из «затвора» и начал консультации с заинтересованными сторонами о кандидатуре нового князя, и вполне возможно, что этим князем мог стать кто-то из Мономаховичей, если бы не произошло пьяной ссоры между бывшими затворниками и еще одним сыном Даниила – Львом, в результате которой Войшелк погиб (1267 г.).
С этого момента Литва на полстолетия погружается в полосу бесконечных заговоров и войн, пока в 1315 году к власти не приходит такой харизматический лидер, как Гедимин, – то ли конюх, то ли сын, то ли брат прежнего великого князя литовского Витяниса, о жизнедеятельности которого мало что известно. (Напомним, что это были времена, когда на трон Золотой Орды только-только взошел хан Узбек, а Северо- Восточной Русью правил Михаил Ярославич Тверской, когда Юрий Данилович Московский обивал пороги в Орде, добиваясь руки ханской сестры и ярлыка на великое княжение). Именно с Гедимином связано становление Литвы как великого княжества, с которым, хотели они того или нет, вынуждены были считаться и немцы, и татары, и поляки, и, естественно, русские. Свою экспансию Гедимин начал с того, что в 1320 году то ли силой, то ли посредством брака своего сына Любарта и дочери волынского князя он присоединил к своим владениям Владимир и Луцк, сохранив в них прежние права, обычаи и веру. На следующий год предпринял поход на Киев. В битве над рекой Ирпень он одолел сводный отряд князей Южной Руси и с триумфом въехал в Киев через Золотые ворота.
Но вот парадокс. Три четверти подданных Гедимина – русские, сам он – дважды женат на русских княжнах Ольге и Евве, дочь свою Августу выдал замуж за Симеона Гордого, сыновей Любарта и Ольгерда женил на дочерях волынского и витебского князей. Казалось бы, он должен быть прорусским властителем. Не тут-то было. Он, литвин, не уверен, что в будущем союзе с Владимирским княжеством сможет сохранить за собой и за своими потомками благоприобретенные русские земли. Он явно боится, что набирающая силу Северо-Восточная Русь в конце концов захочет возвратить себе утраченные русские земли на северо- западе, а заодно прихватить и его родовую Литву. По этой причине Гедимин делает решительный шаг навстречу католическому Западу – дает согласие на крещение Литвы и заключает мир с Ливонией, Ригой, Данией, а потом и со своим извечным врагом – Тевтонским орденом, надеясь, что теперь его земли будут целее.
Итак, где оружием, а где и дипломатическим путем шло укрепление нового сильного государства, которое «в пику» Москве некоторые историки называют чуть ли не единственным противником ордынской экспансии: мол, именно Литва вела за собой и католический мир, и подвластных ей русских князей на свержение татаро-монгольского ига. Только вот странное дело: свою борьбу с Ордой и Гедимин, и его «обрусевающие» наследники почему-то начинали не с создания широкой антиордынской коалиции с целью организации «нового крестового похода» по освобождению порабощенных народов, а с попытки подчинить себе полубесхозные земли бывшей Киевской Руси и переподчинить земли Северо-Восточной Руси. Зарятся они на Псков и Новгород, заигрывают с Тверью, что не очень-то вяжется ни с освободительной миссией, ни с логикой развития русско-литовских отношений, ни с той практикой, что насаждали католики на подвластных им землях.
Учитывая все это, мы вынуждены вновь положительно оценить значимость исторического выбора Александра Невского, который предпочел языческую и веротерпимую Орду, а не воинствующий папизм Западной Европы. Планы и действия Гедимина в отношении Русской земли оказались не чем иным, как своекорыстной экспансией очередного пассионарного лидера соседнего государства. Он «мягко стлал», сохраняя в покоренных русских городах прежних князей, защищая собственность русских бояр и купцов и не препятствуя отправлению русскими их обрядов и обычаев, но каково было бы «спать» в этом гипотетически объединенном государстве? Да и не нужно было выжившей и оправившейся от татарских погромов Московии, имевшей хорошую тенденцию к возрождению национального самосознания и национальной независимости, возвращаться к выбору собственного исторического пути. Правление Ивана Калиты, Семиона Гордого, митрополита Алексия, Дмитрия (Донского) обеспечило не просто относительно стабильное существование, но и выявило хорошую перспективу на будущее. А русские, как известно, «от добра добра не ищут». Умирая в 1341 году, Гедимин оставил в наследство семи своим сыновьям лишь два чисто литовских удела: Виленский (Евнутию) и Трокайский (Кейстуту); остальные же были благоприобретенными русскими землями – Слонимский удел (Монвиду), Туровско-Пинский (Нариманту),
