режиме. Скорее, это напоминает аварийный старт…
— Или короткое замыкание, — хмыкнул Хольбаум.
— Ребята, да что вы спорите? — неожиданно заговорила Каллахен. — Давайте пройдем в главный зал и на месте во всем разберемся.
— А «серые»?
— Не думаю, что они тут остались.
— Почему?
— Иначе нас бы уже не было в живых!
— М-да, — протянул Курт, — женская логика порой оправдывает свое существование.
— Зато мужская его чаще всего осложняет! — немедленно парировала Стейси.
— Все, ребята, — остановил их Павел, — решили — идем! — И, примерившись, перепрыгнул через расселину.
Метров через двести они достигли входа в главный зал, вернее, того, что когда-то было входом. Теперь же вместо него зияла огромная дыра с разлохмаченными краями и поросшая кое-где странными фестонами, похожими на розетки из папье-маше. Первым к пролому подобрался Павел. Он осторожно коснулся лохмотьев, которые моментально рассыпались в пыль, затем быстро заглянул в дыру и отпрянул обратно.
— Ну? — нетерпеливым шепотом потребовал Хольбаум.
— Никого. Кажется…
— Дай-ка я сам…
Курт пригнулся и перебежал на другую сторону пролома, выглянул из-за края. Его напряженное лицо вдруг разгладилось, Хольбаум выпрямился и шагнул внутрь зала. Остальные в недоумении последовали за ним и тут же увидели идущих навстречу из глубины зала оборванных, но вполне живых Ежи Костецки и Анатолия Буркова.
— Hi, frends! — радостно гаркнул Счастливчик, протягивая к друзьям обе руки. — А вы-то как здесь оказались?..
И первой в его объятиях очутилась Стейси.
В операционном зале комплекса царила деловитая суета. Раздавались негромкие команды дежурных операторов, тестирующих системы контроля и наведения самого грозного оружия за всю историю человечества — резонансного мазера, которого по традиции сразу окрестили Большим Гарри. Максимальная мощность выстрела, согласно расчетам, должна была составить почти двести тераватт на квадратный метр. То есть плотность излучения превысила бы солнечную почти в миллион раз! При этом время импульса — всего около одной сотой секунды. Только для того, чтобы нейтрализовать потенциальный барьер, возникший вокруг хроногенератора. Понятно, что при таких жестких граничных условиях малейшая неточность привела бы к катастрофе планетарного масштаба.
В центре зала на небольшом возвышении перед панорамным голоэкраном стояли шесть человек. Облаченные в одинаковые скафы орбитальной службы, но без шлемов, эти люди мало чем отличались друг от друга. Их лица также были незнакомы большинству сотрудников комплекса. Потому на группу почти никто не обращал внимания — какие-то чиновники, наблюдающие за работой станции. Между тем из этой шестерки трое являлись полномочными членами Совета безопасности ООН, один был ни кем иным, как Эриком Ларсеном, вновь назначенным председателем Экологического совета ООН, пятый — широкий и кряжистый, похожий на орангутанга, сияющий медным ежиком короткой стрижки — Патрик О’Коннор с недавних пор занимал пост начальника Военно-космических сил ООН. В центре группы, перед голографической консолью пульта командора комплекса стоял Хирохито Судзима.
— А что все-таки случится, если выстрел мазера окажется неточным? — полюбопытствовал один из присутствовавших в зале членов Совбеза ООН.
— Энергии разряда вполне хватит, чтобы пробить десятиметровый канал на глубину около ста километров, — не поворачивая головы, сухо сообщил Судзима.
— И что это значит?
— Это значит, что тогда мы получим супервулкан из горячей магмы, по сравнению с которым взрыв Санторина в Средиземном море, уничтоживший крито-микенскую культуру, покажется детской хлопушкой!
Присутствующие озадаченно замолчали, потом Ларсен поинтересовался:
— Вы говорили, существует еще одна опасность?
— Да. Если расчеты параметров потенциального барьера окажутся недостаточно точными, есть вероятность поглощения им энергии импульса. — Судзима по-прежнему отвечал ровным, бесстрастным голосом.
«Самурай чертов! — неприязненно подумал начальник ВКС. — Ничем его не проймешь!»
— И что же произойдет в этом случае? — вслух спросил он.
— С высокой степенью вероятности, господин О’Коннор, мы получим на месте «Хроноса» коллапсар, небольшую «черную дыру». Надеюсь, последствия объяснять не надо?..
— Внимание! — раскатилось по залу. — Всем операторам: готовность «ноль»! До выстрела — двадцать секунд! Обратный отсчет…
— Господи, спаси и сохрани! — пробормотал Ларсен, перекрестившись. Остальные молча последовали его примеру, и даже Судзима сложил ладони и опустил на них подбородок. В зале наступила почти полная тишина, нарушаемая лишь монотонным голосом, отсчитывавшим секунды.
— …зеро! — наконец раздалось из динамиков.
В то же мгновение во всем объеме станции возник тонкий звук. Вернее, возникло ощущение звука, будто сам комплекс взял одну чрезвычайно высокую ноту, которая тут же оборвалась. На главном экране, изображавшем панораму планеты с просвечивавшим в центре сквозь облака контуром Африки, мелькнул ослепительный росчерк, похожий на идеально прямую молнию, ударившую в нижнюю часть континента, и… больше ничего не произошло. Но в следующую секунду на экране возникла трехмерная план-схема хроногенератора, где на фоне бледно-зеленого «пузыря» его потенциального «кокона» появилось пульсирующее алое кольцо. И сразу по залу станции прокатился вздох облегчения.
— Сработало! — радостно рявкнул О’Коннор и хлопнул Ларсена по плечу. — Есть окно! — Он тут же посерьезнел и ткнул пальцем в голографическую консоль управления перед собой. — Внимание! Группа «зета», проход открыт. Вперед!..
— Погодите, Патрик, — одернул было его член Совбеза Вербицкий, — наверное, надо сначала проверить?..
— Нечего тут проверять! — отмахнулся О’Коннор. — Пробой может затянуться в любой момент. Я прав, Хирохито?
— В принципе — да. — Судзима едва заметно дернул уголками тонких губ в ответ на такую фамильярность. — Надеюсь, командир «зеты» достаточно опытен и не пошлет группу на верную смерть…
— Внимание, есть картинка снизу, — вмешался один из операторов связи.
Все вновь повернулись к экрану. Теперь там были видны Килиманджаро и плато Шира с высоты около километра. Гора Бога закрывала всю правую половину экрана, из чего становилось ясно, что десантный винтолет заходил на курс с северо-запада.
Затем в поле зрения медленно вплыло изображение совершенно невероятной конструкции — на месте бывшего и хорошо знакомого комплекса стандартных модулей технических служб, которыми прежде было усеяно все плато над укрытым в толще скал «Хроносом», теперь возносилась на непонятную высоту циклопическая друза сросшихся, ослепительно белых кристаллов, временами окутывающаяся сполохами бледно-зеленого пламени.
— Это… «Хронос»?! — хрипло выдавил кто-то.
— Это то, во что он трансформировался, — пояснил Судзима. — Но если посмотреть на «Хронос»
