противно было его юридической натуре предстоящее деяние, несомненно уголовно наказуемое. Подвиг казался предпочтительнее, пусть даже с риском для жизни.
— Ну точно, сказок в детстве перечитал! — прокомментировал Иван.
А Кьетт просто поставил перед фактом:
— Я лично змея не смогу победить. Это точно. Даже если до глотки его доберусь каким-то чудом. У него слишком высокий потенциал, в меня столько силы не поместится, чтобы он помер.
Ах, как не хотелось снурлу отказываться от своей идеи, сочетающей законопослушание с истинно рыцарским благородством!
— А если не твои… гм… охотничьи способности использовать, а оружие? Вроде бы мечи специальные делали раньше, до изобретения пороха, чтобы на змеев ходить.
— Боюсь, нам они не помогут, — еле слышно пробормотал нолькр. — Нам такой меч даже не поднять. — И зачем Болимс затеял этот разговор при рыцаре-драконоборце?! Слушает и смеется теперь про себя, и воображает, как будет пересказывать их речи «сотоварищам» и как они вместе будут издеваться над слабыми и никчемными чужаками: неспособны втроем одного змея одолеть, а туда же, с героями тягаться вздумали… — И вообще. Ты представляешь, сколько времени уйдет на поиски логова змея, на дорогу туда и обратно? — Это было сказано гораздо громче, явно в расчете на чужие уши. — Проще насовсем в этом мире поселиться! И с принцессами мы не знакомы совсем, мало ли какие у них умонастроения? Вдруг они своего змея любят как родного, домой не хотят вовсе? Мы их спасем, а они нам по шее за это! Неловко получится! Зачем в чужую семью лезть?
— Не полезем в чужую семью, полезем в чужой дворец! — постановил Иван.
И это было мудрое решение.
Кьетт Краввер как в воду глядел! Ничего против брака со змеем Игизаром хейзинские принцессы не имели, поскольку был он несметно богат, а для хорошего мужа это главное. Родители тоже не возражали — надо же куда-то пристраивать шестнадцать девок, из которых только одна, младшенькая, пока еще обещает вырасти красивой, а остальные пятнадцать обещания не выполнили и числом претендентов на руку и сердце похвастаться не могли. Скажем прямо: Игизар был единственным на всех. Конечно, стоило королю Мешнору приказать, и женихов из числа его собственных подданных солдаты нагнали бы палками, хоть сотню, хоть тысячу. Мешала дурацкая, но незыблемая традиция, предписывающая отдавать принцесс непременно на сторону. Было время, когда Мешнор ночами не спал, ломая голову, гадая, как лучше поступить: вековую традицию попрать или сходить на соседей войной, взять женихов силой. И тут, как нельзя более кстати, объявился змей.
Паника длилась недолго — ровно пять минут, пока чудовище протискивало центральную голову в огромное окно тронного зала. А потом Мешнор смекнул: о лучшем зяте и мечтать не приходится! В мирное- то время всю округу в страхе держит, а случись война? Разве помешает хейзинскому войску такая огневая мощь? То-то же!
В общем, царили в их змеином логове мир да согласие, уже и внуки-змеята пошли. И тому, кто осмелился бы посягнуть на жизнь любимого зятя, король Мешнор не награду приготовил бы, а голову приказал снести с плеч.
…Вот о чем узнали они в первом же хейзинском кабаке, встреченном на пути в столицу королевства. И порадовались втайне, что отпала нужда спасать принцесс. А то неловко было, совесть грызла душу мелкими зубками: ведь это из-за их бесцеремонного вторжения в чужой мир настоящие герои временно сошли с исторической сцены и утратили возможность совершить причитающиеся им подвиги. К счастью, возвращение похищенных дев в число таковых подвигов заведомо не входило… Да и на службу к коззскому королю они в этом году тоже подрядиться не могли — пророчество определило им иную стезю! Выходит, если и пожрет кого-то нынче змей Игизар,
Господин Мастер предупреждал не напрасно — очень неуютным, опасным местом оказался Хейзин. Все потому, что было в нем слишком много законов, писаных и неписаных. А чем больше законов, тем больше шансов какой-то из них нарушить — не по злому умыслу даже, по незнанию, каковое ни в одном из миров от ответственности не освобождает.
Вот почему так нелегко было выжить чужакам в этом благополучном на первый взгляд королевстве. Местным жителям проще: старые правила они усваивали с детства, а чтобы не забывались новые королевские распоряжения и указы, их переписывали за казенный счет и развешивали на рыночных площадях, в трактирах, торговых лавках, лечебницах, в разного рода присутственных местах и просто по стенам жилых домов. От этого улицы хейзинских городов и сел имели вид неопрятный. Ветер разносил по ним обрывки исписанных и испещренных затейливыми печатями бумаг, и казалось, будто где-то неподалеку революционеры-повстанцы разгромили пару-тройку государственных канцелярий.
Но далеко не все хейзинское население владело грамотой — на счастье пришельцев из чужих миров. Проявляя заботу о простонародье, казна ввела должность «оглашателя» — примерно так воспринял Иван хейзинское слово «зивис». Работа
Именно из их уст пришельцам стало известно, что в королевстве законодательно запрещено, к примеру, подворачивать штанины выше сапог, если на улице нет дождя. Возбраняется также петь хором с двух часов пополудни до пяти (зато на ночное время запрет не распространялся, пой — не хочу), давать домашней скотине имена святых, пророков, великих магов и монарших особ (а богов — ничего, можно), переносить грузы на голове и драться с кузнецами.
Ничего из вышеперечисленного они делать не собирались. Но абсурдность запретов Болимса Влека насторожила, и он, проявив несвойственную снурлам настойчивость (легкомысленные спутники стремились продолжить путь), потратил несколько часов и золотых монет на общение с пожилым оглашателем, забредшим в трактир промочить горло. Только благодаря его профессиональной хватке будущего юриста они ухитрились добраться до столицы королевства без кандалов и цепей! Ведь опасность подстерегала буквально на каждом шагу! Постучишь после заката в окно чужого дома, а не в дверь, расплатишься за выпивку золотой монетой с королевским профилем, станешь в трактире «кушать мясо с боевого ножа» — и ты уже преступник, и место тебе в темнице приготовлено! А если воспользуешься гербовой бумагой в уборной — будешь бит плетьми на площади! «Как страшно жить!» — удивлялся строгим хейзинским порядкам Иван и поглядывал на Болимса с уважением: снурлова память впитывала местное законодательство как губка: раз услышал краем уха и уже не забывал!
Как ни странно, но в Сумесе, столице королевства, жизнь оказалась куда более вольной, чем в хейзинской провинции. Здесь действовало множество послаблений, позволяющих лицам благородного происхождения жить без постоянной оглядки на букву закона. Им даже петь хором разрешалось в любое время суток. И первое, что сделал Кьетт по прибытии, — этим правом воспользовался, из принципа! Очень немузыкально исполнил строевую песню «Шагают наши легионы…», а спутников заставил подпевать «Эй- хе!». Те, надо заметить, не возражали, орали охотно, с энтузиазмом. Но к большой досаде нолькра, местные жители на их разнузданное поведение никакого внимания не обратили: в те дни на улицах звучало много песен, народ уже готовился отмечать «змеиную свадьбу», пил по-черному, благо уж это было дозволено всегда.
Во дворец решили соваться не сразу — сначала просто пожить в городе, выяснить обстановку, освоиться. Правда, рыцарь протестующе запищал из своей корзины — героическая натура не терпела промедлений. Но его слушать не стали, сняли у пожилой вдовы угол сроком на неделю, с оплатой вперед. Конечно, средства позволяли им найти более респектабельное жилье, но тут был особый расчет. Вдову эту Иван приметил в торговом ряду у городских ворот — она вынесла продавать крендельки с маком и трещала при этом без умолку, только ее одну и слышно было. «Болтун — находка для шпиона!» — подумал Иван и напросился на постой.
Раскаиваться в выборе информатора им не пришлось. Ни одно мало-мальски заметное событие в столице не могло пройти мимо внимания тетушки Манизы, а о том, что происходило во дворце, она рассуждала с таким знанием дела, будто была лично вхожа в королевские покои. Правда, чтобы извлечь крупицу полезных сведений, слушателям приходилось пробираться сквозь дебри ненужных подробностей, нравоучительных сентенций и воспоминаний о молодых годах, но дело того стоило. Именно рассказы
