построить…
Вот и стоит с тех пор придорожное селение Вольфшпур само по себе, без хозяев. Заселять его пока никто не торопится. Но и не сожгли до сих пор, значит, особого зла в нем тоже не замечено. Ну пусть дальше стоит, ждет лучших дней…
На Кальпурция Тиилла пустое село произвело тягостное впечатление. Добротные дома не успели сильно обветшать, только оконные рамы почернели, крылечки подгнили, и из-под черепицы пробивалась трава.
По его же просьбе зашли они внутрь богатого дома вдвоем с Йоргеном – маг и хейлиг не захотели. Ожидал, там все будет нетронуто, как при хозяевах, разве что пыль скопилась за восемь лет, плесенью будет пахнуть, паутина свиснет с потолка… Он ошибался. Внутри было настоящее звериное логово с остатками былых кровавых пиров, даже запах темных хищников не выветрился до конца.
– Налюбовался, друг мой? Уходим? – Йорген подошел тихо со спины, положил руку ему на плечо. От неожиданности Кальпурций отшатнулся со вскриком. – Ох, извини! Я не хотел тебя пугать!
– Что тут у вас?! – Легивар ворвался в дом с оружием на изготовку.
– Ничего страшного. Я Тииллу на ногу кочергу уронил, – лихо с ходу соврал Йорген, и Кальпурций был ему благодарен. Не хотелось выглядеть чувствительным, будто хейлиг Мельхиор.
Несчастное селение осталось позади. Ничто не изменилось в окружающей природе. Солнце светило по-прежнему ярко, разве что не в лицо, а в спину, но так даже лучше. Птички весело щебетали, высоко в кронах сосен шумел ветерок… Но обманчивому ощущению безмятежного покоя силониец больше не поддавался. Перед глазами стояла вонючая куча плесневелого тряпья, слежавшегося за долгие годы в липкую бесформенную массу, и посреди нее – обглоданная добела берцовая кость со следами мощных клыков… Когда посреди некогда богато убранной комнаты с буфетом, исцарапанным когтями, и часами с боем, опрокинутыми набок, Кальпурций увидел эту безобразную картину, у него комок к горлу подкатился, хоть и бывал он в землях Тьмы и много дурного там повидал. А Йорген зачем-то ткнул кость кочергой (той, что якобы на ногу упала) и вымолвил отрешенно: «Да, кому-то здесь не повезло…» Он давным-давно ко всему привык.
Ночевка в четвертом форте обошлась без воплощенных снов. Йорген на этот раз был осторожен: яйцо оставил во дворе, жезл – в конюшне и только с медальоном своим расстаться не пожелал, хоть маг и уговаривал отдать его на хранение смотрителю.
– Ну что ты так боишься его из рук выпустить? Всего-то на одну ночь! Что с ним может случиться?
Йорген был неумолим.
– Просто ты не знаешь Каспара Муста, а я знаю его с детства. Он медальон непременно потеряет.
– Он повесит его на шею и будет мирно спать всю ночь. И даже если соберется куда-то выйти, мимо нас не пройдет. Никуда не денется твой агнец, поверь! Мало места наверху. Негде ему там теряться.
Ланцтрегер на это скептически фыркнул:
– Каспар Муст найдет где потерять, уж поверь! Этот человек не теряет лишь то, что прочно к нему приросло.
– Что ты имеешь в виду? – удивился Кальпурций Тиилл. Ему живо представилось, как к тощему голому телу смотрителя прирастают, пуская корни, ножи, кошельки, амулеты и тому подобная мелкая утварь, обычно склонная теряться.
– Я имею в виду, что пока вроде бы никто не слышал, чтобы Каспар Муст забыл дома правое ухо, или утратил нос по пути в уборную, или обронил где-то ступню. Все остальное он теряет: оружие, одежду, обувь, указы с печатями… Однажды, помню, вообще пустую бочку на сорок ведер потерял.
– Как же это можно потерять бочку, да еще такую огромную? Сорок ведер – это же человек спокойно поместится! – не поверил колдун.
– А вот и можно! – В голосе ланцтрегера звучала едва ли не гордость за уникальный «талант» подчиненного. – Мы сами удивлялись, когда узнали.
– Должно быть, украл кто-то, – сообразил Мельхиор, заинтригованный настолько, что даже вечернюю молитву прервал. – Не могла она просто так потеряться.
Но Йорген и эту теорию опроверг:
– Ерунда! Здоровенная, старая, к тому же дырявая бочка – кому такая нужна? Мы-то ее вместо клетки использовали, после облав сажали туда вервольфовых щенков. Пока этот дурень ее каким-то образом не потерял. А ты предлагаешь доверить ему необычайной ценности магический артефакт! Нет уж, пусть лучше при мне будет. Бог даст, пронесет!
Бог дал, пронесло. Снилась Йоргену стая вервольфов, но не простых, а огненно-рыжих, потому что в столице теперь в моде такой цвет. Вроде бы показывает ему этих вервольфов сам молодой король Видар и пеняет: вот, дескать, в Штрандхейме и Оберзее уже все твари правильные, а у вас в Норвальде до сих пор неправильные, серые. Разве это по-рыцарски? Надо пойти и перекрасить. От такой «завидной» перспективы – гоняться по дремучим лесам родного ландлага с ведром киновари и перекрашивать тварей ночных – ланцтрегер даже проснулся. Огляделся в панике…
Нет, ничего. Не было рядом ни оранжевых вервольфов, ни серых, ни молодого короля Видара (что особенно отрадно). Йорген счастливо вздохнул, перекатился на другой бок и остаток ночи провел без сновидений.
А на вторую ночь путешествия по землям Норвальда им вообще ничего не угрожало: остановились в маленьком замке отцовского вассала, мессертрегера Грюндала. Замок был бедным, и клопы в нем водились, зато внутреннее пространство его магически обособленным не было, уж за это Йорген перед друзьями ручался.
По законам природы эта низина должна была бы стать огромным поганым болотищем вроде Моосмоора. Но чаянием добрых богов, благоволящих светлым альвам и, хочется верить, лагенару Нидерталю, не стала. Напротив, она была самым живописным местом в Норвальде да, пожалуй, и во всем королевстве, иначе зачем бы светлым альвам селиться именно здесь, признавать себя подданными Эренмаркской короны и платить налоги в казну? Мало разве свободных земель на свете? Фенны миновать – а за ними ни одной пограничной межи, там каждый сам себе господин, сам себе указ. Но там, в Северных пустошах, нет красоты, а светлые альвы без нее почему-то не могут. Им подавай вековую дубраву, чтобы по весне цвели ландыши, подавай заросли черемухи над тихой рекой, тихий плес с белыми лилиями, заливной луг, источающий медовые ароматы, кленовую рощу, по осени пылающую алой листвой, молодой березняк в воздушно-кружевном зимнем наряде… Всего этого в Нижних Долинах было в избытке, Кальпурций Тиилл сам убедился. Сказочно красив был Нидерталь, как-то по-особому,
Правда, дорог в человеческом понимании этого слова здесь не было вовсе – лишь зеленые тропы с низкой, будто ножницами стриженной травой. Светлые альвы видели в мощеных дорогах попрание природы, а Дитмар фон Раух говорил: «Раз им не нужно, так мне тем более». В своем шверттреге он, любитель столиц, бывал раз в сто лет, и то не по собственному почину, а если отец вынуждал. Да там и без него все прекрасно шло. Светлые альвы налог платили исправно, раздоров промеж них не случалось. Люди Нидерталя тоже хлопот не доставляли, потому что жили богато и были всем довольны. И тварей в Нидертале было совсем мало, даже в самые черные годы Тьмы. Благодатный край!
Кто бы мог подумать, что однажды он опустеет, что не останется в нем светлых альвов? Ни единого!
…В поселении светлых альвов им троим – Йоргену, Кальпурцию и Легивару – уже приходилось бывать. Альвы земель Со жили в шатрах и дуплах. Ну, северные их сородичи не могли себе этого позволить. Зимой в Нидертале морозы стояли такие, что мелкие речки порой промерзали до дна – тут вольтурнейским шелком не спасешься, даже если на подкладку посадить.
Светлые альвы Нидерталя строили добротные дома, но не из дерева, которого вокруг было полно, да
