приятной компанией, Каспар из Оласко, и если ты сюда больше не вернешься, знай: я буду вспоминать о времени, проведенном с тобой.
— Все же я надеюсь, что мы еще увидимся.
Страж улыбнулся.
— Иди. На платформе постарайся встать по центру.
Каспар сделал так, как ему сказали. Его задачу облегчил золотистый круг, появившийся на поверхности. Как только он встал в середину круга, что-то произошло. Ни вибрации, ни шума он не различил, но в теле вдруг возникло покалывание, как будто сквозь каждую клеточку заструились потоки энергии. Потом из платформы появились два подвижных золотистых ростка, справа и слева от Каспара, состоящих из кружева тончайших нитей. Человеческий глаз не в силах был уследить за их переливами. Похожие то ли на металл, то ли на световую субстанцию, эти нити, двигаясь, испускали яркое золотое сияние, и Каспар чувствовал, что от этого великолепия его сердце бьется все быстрее и быстрее.
Ростки вытягивались, разрастались и в конце концов сплелись воедино, образовав вокруг Каспара нечто вроде стены. Он еще успел заметить, как из платформы вырастали новые ростки, так что вскоре он оказался внутри сплошного цилиндра золотого живого света, но вдруг…
Все исчезло. И в тот же момент ледяной холод стрелой вонзился в тело Каспара, от шока у него перехватило дыхание…
Потом осталась только черная пустота.
Каспару казалось, что он плывет. Он решился открыть глаза. Прямо на лицо падали солнечные лучи. Откуда-то веяло легкой прохладой. Ощущение парения исчезло, и герцог понял, что лежит на твердой поверхности.
Он сел.
Под ним был мраморный пол. Он протянул руку и прикоснулся к камню. Потом огляделся. Пол простирался вдаль во всех направлениях, отчего у Каспара вновь закружилась голова.
Он решил подняться на ноги. Через равные интервалы из пола вырастали рифленые колонны; Каспар подошел к одной из них и, положив на резную поверхность ладонь, убедился, что столбы гладкие, как слоновая кость.
Между колоннами висели мягкие занавеси из белой прозрачной ткани, покачиваемые ветерком. Каспар запрокинул голову — потолок был стеклянный, сквозь него ярко светило солнце.
Поскольку больше в этом зале без стен ничего не было, Каспар, после минутного размышления, двинулся в сторону, откуда дул ветер.
Миновав с полдюжины занавесей, он увидел впереди открытое пространство, и у него захватило дух: оказывается, все это строение находилось на вершине горной гряды. Ниже уровня пола белели покрытые снегом вершины и проплывали облака, озаренные послеполуденным солнцем. Каспар осторожно приблизился к краю пола и посмотрел вниз.
Разглядеть, как эта конструкция удерживалась на заоблачной высоте, ему не удалось. Во всяком случае, с его места не было видно никаких опор или подпирающих здание горных пиков. Воздух на такой высоте должен быть холодным и разреженным, но, отметил Каспар, дышать было удивительно легко.
— Чудесный вид, не правда ли?
Каспар обернулся.
Там, где только что был пустой пол, теперь появился небольшой пьедестал из того же белого камня, увенчанный плитой, на которой восседал человек.
В облике его не замечалось ничего необычного: бледная кожа, курчавые темные волосы, карие глаза и волевой подбородок. Возраст определить было трудно — сначала Каспару показалось, что незнакомец примерно одних с ним лет, секундой позже — что он совсем еще юноша. Одет он был легко, в простую голубую тунику и белые брюки, и бос.
— Да, — медленно выговорил Каспар, — впечатляет.
Мужчина сошел с пьедестала. Как только его ноги коснулись пола, пьедестал исчез.
— Немногим доводилось увидеть эту картину. Как говорится, мы на вершине мира. — Он подошел к Каспару. — Обычно я почти не замечаю окружающей меня красоты, и только когда вижу, как ею восхищается кто-то другой, вспоминаю, в каком прекрасном месте нахожусь. Кстати, вон те две вершины — самые высокие в мире, ты знал?
— Нет, — ответил Каспар.
— Южный пик называется Слон, он всего на два фута короче северного, который называется Дракон. Представляешь? Оба пика по тридцать с лишним тысяч футов, а разница между ними всего два фута!
— Тридцать тысяч футов? — переспросил Каспар. — На такой высоте я должен был насмерть замерзнуть. У себя дома я охотился на высокогорных баранов, примерно на десяти тысячах футов, и некоторым из моих людей становилось плохо даже на той высоте, и в середине лета там было холодно как зимой. Как так получается?
Человек улыбнулся:
— Это просто. Тебя здесь нет.
— Тогда где же я?
— В другом месте. Пока ты не слишком углубился в этот вопрос, хочу предупредить: времени у тебя немного, так что давай перейдем к тому, ради чего ты здесь оказался.
— Это долгая история.
— Ее я знаю, Каспар, пересказывать не нужно.
— Ты и меня знаешь?
— Я знаю о тебе все, Каспар, бывший герцог Оласко, с того момента, как ты случайно наступил на лапу котенку Натальи и она не разговаривала с тобой целую неделю…
— Мне было всего двенадцать!
— …до прощания с Самасом.
— Кто ты?
— Я — Калкин.
Каспар сначала потерял способность не только говорить, но и мыслить, потом глупо спросил:
— Бог?
Мужчина, назвавшийся Калкином, пожал плечами.
— Названия, титулы, категории, все это так… ограничивает. Давай просто скажем, что я «существо», этого достаточно.
— Но…
Калкин поднял руку и с улыбкой напомнил:
— У нас нет времени на дебаты. Да, я знаю, тебе хочется о многом расспросить меня, но, чтобы сэкономить время, позволь мне сначала рассказать тебе кое-что, а потом ты задашь свои вопросы — сколько успеешь до того, как настанет пора отправлять тебя обратно в бастион.
Каспар мог только кивнуть.
Калкин сделал движение, как будто собирается сесть, и под ним появилось большое синее кресло. Каспар мог поклясться, что мгновение назад там был жесткий пол.
— Присаживайся, — пригласил его Калкин.
Каспар оглянулся и увидел позади себя такое же кресло. Он сел.
— Я бы угостил тебя чем-нибудь, но знаю, что ты не хочешь ни есть, ни пить. Хотя некоторые люди чувствуют себя свободнее за чашкой чая, например.
— Не думаю, что это необходимо, — вежливо отказался Каспар.
— С чего начнем? Может, с той штуки, что ты таскал за собой и на себе столько дней? — предложил Калкин.
— Да, — немедленно согласился Каспар. — Давай начнем с этого.
— Во-первых, это не доспех. Это нечто вроде одушевленного механизма. Вообрази, что игрушечных дел мастер построил большую деревянную куклу, которая может двигаться, понимать основные команды и выполнять их. Так вот, такая игрушка столь же проще твоего так называемого доспеха, насколько рогатка проще требушета.[3] Называется этот механизм Талной.
