на службу Медведю. Странный торговец по имени Сиди, почти каждый год посещавший Вдовий пик, поручил Кнуту найти человека, который не отказывается от опасных заданий и способен на убийство. Кнут искал Медведя целый год и наконец передал ему сообщение, что есть работа, связанная с большим риском, но при этом хорошо оплачиваемая. Медведь не стал отказываться и прибыл на встречу с Сиди. Кнут решил, что либо возьмет плату за то, что свел этих двоих, либо получит половину оплаты Медведя в обмен на использование его людей и корабля. Однако с того момента, как Кнут привел Медведя на встречу с Сиди на побережье у Вдовьего пика, все изменилось. Вместо того чтобы работать на себя, Кнут стал лоцманом на галере Медведя, а собственное судно Кнута — юркий каботажный кораблик — было отправлено на дно, чтобы стали ясны условия договора с Медведем: если Кнут и его люди присоединятся к нему, то их ждет богатство. Если нет — смерть.
Кнут взглянул на странный синий свет, плясавший на воде вокруг ишапианского корабля, к которому они приближались. Сердце маленького человека билось с такой силой, будто хотело выскочить наружу. Он вцепился в деревянный леер и ощутил настолько острое желание закричать, что, не удержавшись, проорал бессмысленный приказ о корректировке курса.
Кнут не сомневался, что сегодня ночью умрет. С тех пор как Медведь захватил его команду, это стало лишь делом времени. Человек, которого Кнут знал по походам вдоль кешианского берега, всегда был негодяем, но теперь что-то повлияло на Медведя, сделав его душу еще чернее, чем прежде. Ему не были знакомы муки совести, но раньше он всегда ставил дело на первое место и не желал тратить время на бессмысленные убийства и разрушения. Теперь же Медведь наслаждался этим. Двое матросов Кнута умерли медленной и мучительной смертью, наказанные за незначительное неповиновение. Медведь пристально наблюдал за тем, как они умирали. В тот момент камень в его амулете ярко светился, а единственный здоровый глаз, казалось, горел таким же светом.
С самого начала Медведь дал ясно понять одно: цель этой миссии — отобрать у жрецов Ишапа священную реликвию и каждый, кто попытается этому помешать, умрет. Однако он пообещал, что команда сможет забрать себе остальные ишапианские сокровища.
Услышав это, Кнут начал составлять план.
Он настоял на нескольких тренировочных вылазках, утверждая, что течения и скалы в этих местах могут ввести в заблуждение и при свете дня, а ночью неподготовленных вообще ожидают тысячи бедствий. Медведь неохотно, но согласился. Произошло то, на что и рассчитывал Кнут: люди пирата постепенно привыкли подчиняться приказам лоцмана в тех случаях, когда Медведь передавал ему командование кораблем. Банда Медведя состояла из головорезов, вышибал и убийц, включая одного людоеда, и все они не отличались сообразительностью.
План Кнута был дерзок и опасен, и для его осуществления требовалась не просто удача, а нечто большее. Он оглянулся и увидел, что Медведь застывшим взглядом уставился на синее сияние вокруг ишапианского корабля. Все, что смог себе позволить Кнут в этот момент, — это быстрый взгляд в сторону своих людей, после чего он тут же повернулся обратно к ишапианскому судну. Прикинув на глаз расстояние и скорость движения, он крикнул Медведю:
— Лево руля! Полный ход!
— Полный ход! — эхом повторил Медведь. — Катапульты, целься! — добавил он зычным голосом.
Тут и там появились языки пламени — это зажгли факелы и тут же окунули их в меха с квегским горючим маслом. Факелы вспыхнули еще ярче.
— Готовы, капитан! — крикнул стрелок катапульты.
Над водой разнесся низкий голос Медведя:
— Огонь!
Впередсмотрящий прищурился: он был уверен, что заметил что-то в стороне берега. Внезапно появился огонек. Затем второй. Через мгновение моряк с ужасом понял, что навстречу кораблю несутся два огненных шара.
Один из оранжево-красных шаров, шипя и потрескивая, пролетел всего в нескольких ярдах от смотрящего. Он почувствовал обжигающий жар.
— Нападение! — закричал матрос изо всех сил. Он знал, что вахтенный не мог не заметить огненные шары, однако поднять тревогу было его обязанностью.
Второй шар угодил в трап, ведущий снизу на носовую палубу. Пламя вмиг охватило стоявшего там несчастного жреца Ишапа. Умирая, он вопил от боли.
Моряк знал, что если их берут на абордаж, то находиться на мачте — не лучшая идея. Он спустился на палубу, и в этот момент в небе появился еще один огненный шар, летящий по направлению к носовой палубе.
Как только ноги впередсмотрящего коснулись палубы, другой моряк, кричавший: «Квегские пираты!», сунул ему в руки меч и круглый щит.
Глухой стук барабана разносился над водой. Ночь внезапно наполнилась шумом и криками.
Из тьмы на гребне высокой волны медленно появился корабль. Двое моряков смогли разглядеть на носу галеры огромный зазубренный таран. Воткнутые в корпус жертвы шипы тарана могли удерживать захваченный корабль, пока рабы на галере не получат приказ грести назад. Двинувшись назад, галера проделала бы большую пробоину в борту «Рассвета Ишапа» и тот быстро пошел бы ко дну.
Внезапно впередсмотрящий понял, что может никогда не увидеть свою жену и детей, и быстро прошептал молитву всем богам, чтобы те позаботились о его семье. Затем он присоединился к сражающимся: если бы моряки сумели задержать разбойников у планшира, пока жрецы не поднимутся на палубу, появился бы шанс справиться с нападавшими с помощью магии служителей Ишапа.
Корабль вдруг резко качнулся, послышался треск ломающегося дерева, вновь закричали люди. Матрос и его товарищи упали на палубу.
Смотрящий откатился в сторону от быстро распространявшегося огня и увидел, как две руки схватились за корабельный планшир. Он поднялся на ноги в тот момент, когда на палубу «Рассвета Ишапа» спрыгнул темнокожий пират. За ним тут же последовали другие.
Первый пират держал в руках тяжелый кривой меч и ухмылялся словно одержимый. Смотрящий бросился к нему с мечом наизготовку. Смазанные маслом волосы пирата мерцали в языках пламени, а в глазах отражался оранжевый огонь пожара, придавая ему демоническое обличье. Пират зловеще улыбнулся, и смотрящий застыл на месте, заметив острые клыки. Перед ним был скашаканский каннибал.
Глаза моряка расширились, когда он увидел фигуру, возникшую позади пирата.
Это стало последним из увиденного им. Первый пират взмахнул мечом и пронзил парализованного ужасом беднягу.
— Медведь… — прохрипел моряк перед смертью.
Медведь оглядел палубу, потирая руки. Когда он заговорил, его голос, казалось, грохотал откуда-то из подземелья:
— Вы знаете, что нужно мне; все остальное ваше!
Кнут спрыгнул на палубу и встал рядом с Медведем.
— Корабль сильно поврежден, так что времени у вас немного! — крикнул он команде.
Как Кнут и надеялся, люди Медведя бросились убивать ишапианских моряков, а он в этот момент подал сигнал кучке людей из своей верной команды, и те поспешили к люкам и грузовым сетям.
На палубу, услышав сигнал тревоги, поднялся ишапианский монах. Пираты тут же окружили его. За монахом следовали и другие братья. Некоторое время обе стороны стояли без движения, как бы оценивая друг друга.
Медведь сделал шаг вперед и обратился к первому монаху:
— Эй ты! Принеси мне Слезу, и я позволю вам всем умереть быстро.
Жрец поднял руки и начертил в воздухе странный знак, одновременно произнося заклинание. Остальные монахи позади него приняли боевые стойки.
Заряд белой энергии почти достиг Медведя, но вдруг бесследно исчез буквально в нескольких
