ехали по велосипедной дорожке мимо офиса пароходной компании. Потом менеджер ВОИ задал ему этот вопрос, когда Джеффри ставил на прикол свой велосипед у здания на Уотер-стрит.
— Мм, нет, — ответил Джеффри. — А что?
Лаборант покачал головой.
— Мне просто стало интересно, как вы думаете — по-настоящему ли там все было?
Вот именно это говорили те трое, кто уже спрашивал у Джеффри про шоу. Просто слово в слово.
Кто-то постучал в окошко стерильной лаборатории из соседнего помещения. По другую сторону окна стоял доктор Ластикка — директор лаборатории, устроивший для Джеффри эту экскурсию. Ластикка жестом изобразил, что подносит к уху телефонную трубку.
— Так, уже пора обедать. Что ж, хорошо. — Джеффри осторожно передал лаборанту мечехвоста и жестами показал доктору Ластикке: «Пусть подождут».
Доктор Ластикка пантомимически ответил: «Хорошо».
— Спасибо, было просто замечательно, — поблагодарил Джеффри лаборанта.
— Вы сегодня вечером читаете лекцию, доктор Бинсвэнгер? То есть… Джеффри?
— Да.
— Приду обязательно!
— Я вас не смогу узнать.
— А я маску надену.
— Отлично! — улыбнулся Джеффри.
Вот почему Джеффри так нравилось в Вудс-Холе: здесь все интересовались наукой, все были умные, не только его коллеги по работе. На самом деле те, кто наукой не занимался, обычно были даже умнее. Джеффри искренне верил в то, что население Вудс-Хола — самое любознательное и информированное в научном смысле из всех городов на Земле. К тому же это было одно из немногих мест за пределами университетских кампусов, где ученых считали крутыми парнями. Все ходили на лекции, а потом обсуждали их в разных питейных заведениях.
Джеффри вышел из стерильной лаборатории через двойные герметично закрывающиеся двери. Он снял шапочку и маску, и ассистентка указала ему на телефон. Он взял трубку.
— Ну наконец-то, Эль Джеоффе!
Это был Анхель Эчеварриа, ученый, деливший с Джеффри кабинет в ВОИ. Анхель изучал ротоногих ракообразных. Он пошел по стопам своего кумира, Рея Мэннинга, пионера в этой области. Анхеля сегодня утром Джеффри в кабинете не застал. Коллега оставил записку, в которой сообщал, что опоздает, теперь же он чуть ли не выпрыгивал из телефонной трубки.
— Джеффри! Джеффри! Ты видел?
— Что? И чуть потише, Анхель.
— Ну, «Морскую жизнь» ты же смотрел?
— Не смотрю я эти реалити-шоу, — простонал Джеффри.
— Понятно, но ведь там же ученые.
— Которые мотаются по туристическим местам вроде острова Пасхи и Галапагосских островов? Перестань, это юродство.
— О господи! Но ты хотя бы слышал, что там произошло?
— Ну слышал…
— Значит, ты знаешь, что половина из них погибла?
— Что? Это же телевидение, Анхель. На твоем месте я бы не стал так легко в это верить.
Разговаривая по телефону, Джеффри постепенно разоблачался. Ассистентка забрала у него лабораторную одежду.
— Это реалити-шоу, — сказал Анхель.
Джеффри рассмеялся.
— Я записал. Ты должен это увидеть.
— О нет!
— Возвращайся сюда! Захвати сэндвичи!
— Ладно. Увидимся через полчаса.
Джеффри повесил трубку и посмотрел на ассистентку.
— Вы вчера вечером смотрели «Морскую жизнь», доктор Бинсвэнгер? — спросила она.
Джеффри вошел в их общий с Анхелем кабинет, держа несколько белых пакетов с сэндвичами из магазина «Джиммиз».
— Завтрак по… — не успел договорить Джеффри.
На него сразу зашикали коллеги. Несколько человек собралось посмотреть, как Анхель кормит рака- богомола.
Ротоногое ракообразное под названием рак-богомол на охоте — это действительно зрелище, которое не стоит пропускать. Джеффри положил на стол велосипедный шлем и пакеты с сэндвичами.
В большой аквариум с соленой водой Анхель поместил толстый слой кораллового песка и керамическую вазу, украшенную изображением тигра в азиатском стиле. Ваза лежала на боку, ее горлышко было повернуто к задней стенке аквариума.
Анхель взял пинцетом живого голубого краба из пластикового контейнера.
— Это Дон дал мне краба. Спасибо, Дон.
— Пожалуй, я уже жалею об этом, — проворчал Дон, поправив на переносице очки.
— Ух ты! — хором воскликнули несколько человек.
Питомец Анхеля появился мгновенно.
— Банзай! — проговорил Анхель и бросил краба в воду.
Все зачарованно следили за развитием событий.
Десятидюймовое членистоногое передвигалось на манер какого-нибудь древнего дракона. Изящные, наползающие одна на другую пластины шевелились, будто планки жалюзи, когда существо скользило по воде. Лапки, размером и остротой готовые поспорить с лезвиями швейцарского армейского ножа, передвигались по дну. Глаза на концах стебельков поворачивались в разные стороны. Цвет тела ракообразного был редкостно ярким — почти всех цветов радуги.
— Вот и мы, — простонал Дон.
Голубой краб растопырил лапки, погружаясь в воду, и на полпути до дна заметил рака-богомола. Краб тут же поплыл к дальнему краю вазы, но рак атаковал его. Послышался громкий щелчок — сработали его мощные клешни, молниеносно, незаметно для человеческого глаза. Краб рванулся назад, но его панцирь треснул между глаз, и он беспомощно повис в воде. Рак-богомол проворно утащил свою жертву внутрь вазы.
Зрители встретили это событие дружными восклицаниями.
— Это, друзья мои, — демонстрация убойной силы ротоногих ракообразных, — проговорил Анхель, в этот момент больше похожий на циркового конферансье, чем на эксперта по ротоногим. — Удар имеет силу пули двадцать второго калибра. Рак-богомол различает в миллионы раз больше цветов, чем человек. Его глаза состоят из трех оптических полушарий и независимо оценивают глубину, а рефлексы у него быстрее, чем у любого существа на земле. Это таинственное чудо матери-природы настолько отличается от других членистоногих, что могло бы считаться инопланетным пришельцем. Может быть, когда-нибудь эти ракообразные вытеснят нас… Приятного аппетита, Фредди!
— Кстати, насчет приятного аппетита. Еда из «Джиммиз» доставлена, — сказал Джеффри.
— Да здравствует «Джиммиз»! — обрадовалась одна из лаборанток.
— Как я рад, что ты наконец появился, — сказал Анхель. — Я должен кое-что тебе показать.
Все разобрали сэндвичи. На мониторе компьютера, стоявшего на лабораторной стойке, шел выпуск новостей. Громкость была убавлена. За спиной ведущего новостей был виден логотип «Морской жизни».
— Эй, включи-ка! — крикнул кто-то, и Анхель прибавил громкость.
«Он всего три мили шириной, но если то, что было показано в кабельном шоу „Морская жизнь“ три
