Первым агентом, от которого мы добились, чтобы он сам снимал материалы, был «Сетер». Он — американец, страстный радиолюбитель, инженер одной из ведущих компаний, выпускавшей различную радиоаппаратуру для вооруженных сил США, в том числе радары и сонары (приборы для определения точного местонахождения подводных лодок в погруженном состоянии). По своим политическим взглядам «Сетер» слыл человеком прогрессивным. К сотрудничеству его привлек летом 1942 года наш проверенный агент, которого вскоре призвали в армию.
В 1943 году «Сетера» передали на связь мне. Когда он в первый раз привез документы, я сразу заметил его крайнюю взволнованность и поинтересовался, что случилось. «Сетер» откровенно признался, что перед отъездом на встречу он поругался со своей женой, которая ревновала его и не хотела, чтобы в тот вечер он уходил из дома. Пожаловался, что его нервы совсем расшатались, иногда плохо спит, ему снятся кошмары, от которых он просыпается в холодном поту. Я как мог успокоил «Сетера». Затем, чтобы освободить его от необходимости привозить секретные материалы в Нью-Йорк, я предложил ему самому их фотографировать и передавать нам в непроявленной пленке, которую в случае опасности легко засветить. «Сетер» с энтузиазмом принял предложение. Выяснилось, что с фотоделом он в ладах.
На специальной моментальной встрече я передал «Сетеру» фотокамеру «Лейка». С той поры «Сетер» практиковал фотографирование документов в стенном шкафу квартиры. Дома, как обычно, он ужинал, а потом выходил со своим сыном погулять. Прохаживаясь вокруг дома, еще раз проверялся для выявления возможного наружного наблюдения. Около девяти вечера, когда в доме зажигался свет и занавешивались окна, «Сетер» переснимал материалы.
С «Сетером» я встречался один раз в тридцать — сорок дней. За это время ему обычно удавалось произвести два-три выноса материалов из офиса, сфотографировать их, а утром возвратить на место. Встречи с ним проводились в Нью-Йорке или в городе, где он жил, а иногда и в промежуточных местах.
Я предпочитал встречаться с «Сетером» утром по воскресеньям. Выходил из дома в шесть — шесть тридцать, когда на улицах и в городском транспорте было очень мало людей и не составляло трудности выявить наружное наблюдение. Проведя проверку в Нью-Йорке, прибывал в город встречи. Еще раз проверялся и направлялся в обусловленную точку контакта. «Сетер» приезжал в своем автомобиле и подбирал меня. Мы проверялись еще раз уже вместе, а затем проводили деловую беседу на прогулке, в кафетерии или в его автомашине. Передав сверток с непроявленной пленкой, «Сетер» обычно подбрасывал меня к подходившему на стоянку междугородному автобусу, на котором я без промедления отправлялся в Нью-Йорк.
Перевод на фотографирование материалов, а также проявленные к нему внимание и забота (в частности, оказание материальной помощи) благотворно подействовали на агента, способствовали улучшению его физического и морального состояния — он стал спокойнее, отношения в семье наладились.
«Сетер» был очень дисциплинированным, не сорвал ни. одной явки, передавал много секретных документов, которые представляли большой интерес для наших научно-исследовательских институтов. Ежегодно передавал нам две-три тысячи фотолистов секретных материалов, большинство которых получили оценки «ценный» и «весьма ценный».
По указанию Центра в конце 1945 года я от имени нашей службы сердечно поблагодарил «Сетера» и законсервировал связь с ним, передав деньги на непредвиденные расходы.
Руководство разведки весьма ценило сотрудничавшего с нами на идейно-политической основе «Кирилла», который имел широкий круг знакомых среди инженерно-технического персонала и рабочих, занятых в авиационной промышленности. «Кирилл» сам работал на заводе, выпускавшем самолеты, и являлся профсоюзным активистом. Среди его приятелей были прогрессивные люди, искренне сочувствовавшие борьбе советского народа против нацистов.
По нашей просьбе в 1942 году «Кирилл» привлек к сотрудничеству способного научного сотрудника «Кордела», участвовавшего в конструировании по контрактам военного министерства новейших истребителей. Тот имел свободный доступ к поступавшим в конструкторское бюро секретным научно- исследовательским работам и наставлениям по эксплуатации новейших самолетов, которые были построены по заказу военного ведомства на других заводах.
Я установил связь с «Кириллом» в конце 1943 года по условиям намеченной явки, так как за моим сослуживцем, у которого источник был на связи, постоянно ходили филеры и он по указанию Центра возвратился на Родину. В то время секретные материалы «Корделла» передавал нам сам «Кирилл».
«Кирилл» приезжал в Нью-Йорк на встречу со мной раз в месяц и привозил с собой в портфеле пятьсот — шестьсот страниц секретных материалов по авиации и реактивной технике. Попутно замечу, что в те дни даже по воскресеньям в районе советского учреждения стали появляться автомашины службы наружного наблюдения. Поэтому, чтобы не приносить в генконсульство толстый портфель с материалами, а потом не выходить с ним на встречу для возврата материалов, я один раз производил съемку материалов «Кордела» на изолированной кухне у себя в городской квартире, а другой раз — на квартире моего знакомого советского инженера.
Одновременно в течение двух месяцев мы усиленно искали человека на роль хозяина конспиративной квартиры для «Кордела». «Кирилл» рекомендовал привлечь для этой цели своего друга детства «Осипа» и его жену «Магги».
«Осип» родился в США в семье выходцев из России. По-русски не говорил. «Кирилл» характеризовал его и «Магги» как людей, относящихся с симпатией к Советскому Союзу. Он был уверен, что они согласятся помочь нам, но советовал, чтобы я, советский человек, в его присутствии провел с ними беседу и сделал им предложение об оказании помощи Советской стране.
«Осип» работал на заводе слесарем, а его супруга шила на дому и вела нехитрое хозяйство. Они были бездетные, всю жизнь трудились и находились в стесненном материальном положении. Жили в маленьком дачном поселке, неподалеку от города, где проживали «Кирилл» и «Кордел».
После соответствующей проверки через Центр Квасников дал мне добро на привлечение «Осипа» и его жены к сотрудничеству в качестве хозяев конспиративной квартиры.
Помню, в октябре 1943 года, вечером, после работы, «Кирилл» и я отправились на дачном поезде к «Осипу». Вышли на маленькой станции и в потемках по размокшим от дождя дорогам стали искать его дом. Когда вошли на участок, застали «Осипа» и его жену за ремонтом водопровода. «Кирилл» познакомил нас. Мы помогли «Осипу» закончить работу.
В комнате с убогой обстановкой над столом тускло горела электрическая лампочка под старым матерчатым абажуром. Наскоро вымыв руки и переодевшись, «Осип» предложил выпить пива, а жена ушла что-то готовить на кухню. Я был представлен хозяевам как советский инженер. За пивом и чаем с бутербродами неспешно обсуждали ход войны; к нашему разговору присоединилась и «Магги». Я начал рассказывать об отношениях СССР с союзниками, оттеняя неискренность Англии и США, указал, что они не только задерживают открытие второго фронта, но и отказываются помогать нам новейшей наступательной техникой. Советские люди воюют, несут огромные потери, а правящие круги США и Англии тайно наращивают военную мощь, чтобы использовать ее как гарантию угодного им послевоенного устройства мира. «Осип» не только согласился с моими доводами, но и высказал мысль о том, что необходимо разоблачать эту политику с «двойным дном».
Когда обсуждение достигло определенного уровня, «Кирилл» сказал, что мы хотели бы обсудить с хозяином один важный, но весьма деликатный вопрос. «Вы обсуждайте свои проблемы, а я займусь своими», — с этими словами «Магги» оставила нас одних.
Я обратился к «Осипу», заявив, что мы очень нуждаемся в надежном человеке, который оказал бы нам помощь в раскрытии тайных планов империалистов в войне, планов, которые направлены против государства рабочих и крестьян — СССР, и что мы хотели бы, чтобы он согласился оказать нам такую помощь и никому об этом не говорил. «Осип» ответил, что будет горд, если ему доверят вести борьбу с врагами СССР, что готов помочь и будет делать все, что в его силах.
Получив принципиальное согласие «Осипа», я в общих словах рассказал, в чем будет заключаться его миссия: принимать от надежного американца один раз в месяц секретные документы, фотографировать их, возвращать американцу, а непроявленную пленку передавать нам. Затем я намекнул, что для этого ему лучше бы переехать на жительство в соседний город. «Осип» слушал меня напряженно, лицо стало темно- красным, а на лбу выступила испарина. Но он твердо ответил, что готов все сделать. При этом он сказал,
