Один из товарищей, заболев во внутренней тюрьме расстройством желудка, попросился в уборную. Ему было отказано, и он вынужден был оправиться в парашу. За требование к смотрителю вынести парашу в уборную требовавший был посажен в одиночку.
Пища ниже всякой критики. Деньги и вещи, отобранные при заключении во внутреннюю тюрьму ОГПУ, нам не возвращаются.
Во внутренней тюрьме мало того, что даются книжки идиотского содержания (толстовские сказки «Погашенное солнце»), но эти книжки получает ОГПУ от меньшевистского Красного Креста[52].
На наши протесты против дачи этих книг начальник тюрьмы изволили раз заявить: «Нам не интересно, кто вы».
Газет и серьезных книг не дают. То же и в Бутырской тюрьме. Между тем меньшевики получают газеты и журналы. Тогда как подследственные спекулянты имеют свидания, мы их лишены.
Письма нам разрешают писать два раза в неделю, причем они путешествуют из Бутырской тюрьмы до какой-нибудь из московских улиц две недели. Прибыв в тюрьму, мы были лишены возможности покупать продукты в лавочке, так как камера еще до нашего прихода была, лишена в виде наказания права лавочных покупок. Мы добились его для себя лишь после скандала.
В таких «культурных» условиях находимся мы, заключенные по обвинению в оппозиции. Доводя до вашего сведения о всех творящихся над нами безобразиях, мы категорически протестуем против нашего заключения, так как считаем, что наша деятельность подлежит суду партийных инстанций.
Мы во всяком случае не остановимся перед любыми формами протеста в целях радикального изменения тюремного режима.
Шесть недель тому назад нас арестовали за принадлежность к оппозиции. Сначала нас держали без предъявления каких бы то ни было обвинений во внутренней тюрьме ГПУ. Мы сидели в камерах вместе с уголовными, валютчиками, нэпачами. Женщин-оппозиционерок сажали с проститутками и воровками. Нам не давали ни книг, ни газет. Неделями нас держали без допросов, не предъявляя никаких обвинений. Обыски, произведенные у нас дома, вопросы, которые задавали на следствии, показывают, что у нас искали материалы и арестовывали нас за наше участие во внутрипартийной борьбе перед XV съездом партии.
Мы отказывались давать показания в тюрьме о нашей партдеятельности на том основании, что отчет об этом мы дали в свое время партии. Но ГПУ, чтобы вынудить их у нас, прибегало к мерам насилия и несколько дней держало нас в карцере. После такого «следствия» мы продолжаем оставаться в невыносимо тяжелых условиях. Из внутренней тюрьмы ГПУ нас перевели в Бутырскую тюрьму. Здесь в камерах, рассчитанных на 20 — 30 человек, держат по 40 — 60. Старый цементный пол весь в ямах. Грязные, не прилаженные друг к другу доски-клоповники вместо нар. Небеленые стены, нет никакой возможности поддерживать чистоту в условиях необычайной скученности. Как и в ГПУ, мы сидим в камерах вместе с уголовными. Не выдают белья и не дают возможности самим его стирать. Вши нас заедают. Ввиду скученности нет места для сна. Нэпманско-уголовное население камер занимает лучшие места. Вновь прибывающий спекулянт за 10 руб. покупает себе место у уголовного, не получающего передач. Мы же по ночам ютимся у параши на цементном полу. Днем мы подвергаемся прямым издевательствам как со стороны администрации тюрьмы, так и со стороны антисоветских элементов тюремного населения. На нас сосредоточивается вся классовая ненависть врагов пролетариата.
Нас не только изолируют от внешнего мира, над нами издеваются, стараясь нас унизить и лишениями добиться наших покаяний.
Мы требуем прекратить эти издевательства над большевиками — строителями рабочего государства. Мы требуем отдельных камер для оппозиционеров.
Мы требуем свиданий с родными. Мы требуем окончания следствия в установленные советскими законами сроки.
Требования наши направлены в ЦК и ЦКК ВКП(б). Ответ ждем к 12 часам 2 марта. В случае неполучения ответа в этот срок прекращаем прием пищи.
Ночью 2-го и 3-го товарищи, написавшие это письмо, были высланы в глухие места Сибири.
Л. Седов. Телеграмма А. и С. Седовым. 5 марта
Л. СЕДОВ — А. СЕДОВОЙ, С. СЕДОВУ
Москва, Грановского 3/101, Седовой.
5 марта.
Не дурите [с] телеграммами. Папа здоров. Лев. Отправитель: Седов, Алма-Ата
Телеграмма Троцкому. 5 марта
Верный, Троцкому, из Перми.
5 марта.
Едем [в] Сибирь, пламенный привет. Васюта, Оганесов, Киевленко, Шенкман, Мартынов, Козлов, Ивановская, Бухарцева, Зацепин, Воскресенский, Кириллов, Максимов, Патриарка
С. Седов. Телеграмма Троцкому. 6 марта
С. СЕДОВ — ТРОЦКОМУ
Алма-Ата, Троцкому, из Москвы.
6 марта.
Срочно сообщите, какие русские журналы выписать. Сергей
О. Сосновская. Телеграмма Н. И. Седовой. 6 марта
О. СОСНОВСКАЯ — Н. И. СЕДОВОЙ
Алма-Ата, Троцкой, из Москвы.
6 марта.
Горячий привет. Всегда помним. Беспокоюсь [о] здоровьи, Ольга Барнаульская[53]
Д. Майзелъ. Телеграмма Л. Седову. 7 марта
Д. МАЙЗЕЛЬ[54] — Л. СЕДОВУ
Алма-Ата, Седову, из Вологды.
7 марта.
Выслан [в] Кадников, Вологодской [губернии]. Подробности письмом, привет всем. Давид
