истории поставила Лорна. Год назад она вышла замуж за видного парижского адвоката Мишеля Дюрана и уже готовилась стать матерью.
Да-а, рассуждал про себя Патрик, видит Бог, что мысли и представления его сводной сестры и дочерей о семейной жизни и потомственных традициях необъяснимым образом отличаются от его собственных. Ну что же, се ля ви, как говорят французы. Такова жизнь. А самое главное — это то, что его девочки, кажется, счастливы.
Типично британская сдержанность Эггертона после смерти его второй жены превратилась просто в замкнутость, отпугивающую многих людей, но только не разговорчивых и ищущих приключений французов, особенно южан. Таких, например, как Шарль Корте.
Два патриарха породненных семейств сидели за столиком в тени платана во дворе виллы Виктора Корте. Семейный обед по случаю крестин дочери Виктора и Мейбл Симоны уже закончился. Хозяева и гости, разбившись на группки, лениво бродили по саду или, разомлев от жары, обильной еды и несметного количества выпитого вина, сидели в теньке и о чем-то неторопливо беседовали. Предвечернюю тишину нарушали лишь звонкие голоса детей.
Итак, Шарль Корте… Ну разве можно ему сопротивляться! Сколько бокалов прекрасного французского вина уже выпито, а немолодой уже корсиканец никак не уймется.
— За вашу красавицу и умницу дочь, сэр. — Корте подливает розовое божоле в бокал Патрика. Оба пьют до дна, и англичанину уже ничего не остается, как предложить тост за сына Шарля Виктора, растопившего неприступное сердце чопорной Мейбл.
— О-ля-ля, — заливисто смеется подвыпивший папаша Корте, — тогда ваш тост за нас с Виктором вдвоем. Ведь мы оба сумели растопить сердца английских девушек. Так выпьем же за всепроникающую радиацию французской страсти и темперамента!
Обычно строгий, сухой и скупой на улыбки Патрик Эггертон не смог устоять против неотразимого юмора развеселившегося вовсю Шарля, и тосты, один комплиментарнее другого, продолжаются.
Уединение двух отцов семейств нарушает подскочивший к ним внук Гэри.
— Дедушки, тихо, тихо! Хотите я открою вам секрет? — заговорщицким тоном обращается к ним малыш и, не дожидаясь ответа, начинает торопливо и сбивчиво от избытка чувств вещать: — А у мамы скоро опять будет ребенок… А папа обрадовался и сказал, что всех-всех моих сестричек они станут называть французскими именами, а всех-всех братиков — английскими…
Даже у холодной сдержанности сынов Альбиона есть свой предел. Поднявшись на негнущихся ногах, сэр Патрик Эггертон до краев наполнил вином бокалы — свой и Шарля — и торжественно провозгласил:
— За продолжение наших двух родов, месье Корте!
КОНЕЦ
