— Пока что ты моя официальная жена, — цинично напомнил он голосом, по-прежнему хрипловатым от желания. — И я прекрасно вижу, миссис Стикс, что тебе вовсе не хотелось меня останавливать.
Энни с трудом удержалась, чтобы не влепить ему пощечину.
— Если у меня и было некоторое сомнение, правильно ли я поступила, уйдя от тебя, то теперь оно исчезло! — звенящим от негодования голосом воскликнула она. — В тебе нет ни капли благородства! Ты используешь людей. Не можешь отказаться от желания выиграть любой ценой. Так вот, хочу сказать, что на этот раз ты проиграл, Гейл Стикс! И не думай, что я когда-нибудь еще растаю в твоих опытных руках, не надейся!
4
— Мне кажется, — лениво проговорил Гейл, сидя на залитой солнцем палубе, — мы можем для нашего общения выбрать один из двух путей: или сцепиться как кошка с собакой или попробовать все-таки вести себя как ведут взрослые, цивилизованные люди.
— По-моему, ты намеренно умалчиваешь о третьей возможности, — ледяным тоном возразила Энни. — Например, еще можно поступить так: ты направляешь свою мерзкую яхту в Гермуполис, высаживаешь меня на берег и убираешься прочь, подальше от меня. Не устроит ли тебя такой вариант? Меня — так даже очень!
Сжавшись от напряжения, Энни сидела на другом конце палубы, сердито глядя на искрящиеся под солнцем небольшие волны Эгейского моря, которые ласково бились о борт яхты, зазывно приглашая искупаться. Мало того, что она оказалась пленницей Гейла, у нее из одежды только и были футболка да джинсы. А искупаться голышом было немыслимо из-за того, что Гейл торчал здесь же, жадно поглядывая на нее, словно ястреб на добычу.
Не зная, что ей предпринять, она ушла в свою каюту и опустилась на койку, сердитая и огорченная. Солнце поднималось все выше, жара усиливалась. Энни, поняв, что дуться по-детски глупо, заставила себя снова выйти на палубу и опять встретиться с обидчиком лицом к лицу.
Если вчера она говорила Гейлу, что повзрослела с тех пор, как они расстались, то теперь в этом она уже не была так уверена. Энни чувствовала себя страшно униженной его обращением, хотя ему не удалось сломить ее. В таком случае, может, лучше ей вообще не выказывать свой гнев, а спокойно выждать удобный момент для ответного удара?..
— Ты знаешь, я решил на время забыть о делах, — весело сказал Гейл. Растянувшись на палубе, он лениво закинул руки за голову. На глазах у него были темные очки, которые придавали его лицу абсолютно непроницаемое выражение.
— Неужели? Что ж, в таком случае ты можешь плавать здесь хоть неделю, но я-то помню, что кому-то надо было ехать в Афины по делам!
— А я и не говорил, что собираюсь вечно отдыхать, — пробормотал он.
— Ну, конечно! Чтобы отдыхать, надо, по крайней мере, знать, как это делается! — съязвила она. — Нормальные женатые люди отдыхают у себя дома, вдвоем, перед уютным камином.
— Ты пытаешься объяснить, почему сбежала от меня, Энни? — Он приподнял голову и посмотрел на нее из-под темных очков. — Потому что мы с тобой недостаточно часто сидели перед камином, держась за руки и с упоением смотря телесериалы?
Нервничая, она беспокойно переминалась с ноги на ногу, с трудом сдерживая охватившую ее злобу и плохо соображая. Нет, нет, не поддавайся гневу! — приказала себе Энни. Ведь Гейл только обрадуется, если она в запальчивости ляпнет что-нибудь не то.
Энни подошла к латунным перилам палубы и оперлась на них.
— Знаешь, Гейл, — спокойно заметила она, — мне кажется, что ты и так насмотрелся слишком много фильмов! Ситуация, в которой мы оказались, будто взята из плохого телесериала. Уверена, что ты надеешься что-нибудь выиграть, но что?..
— Время, — мягко ответил он. — Вот что.
Она замерла, потом медленно повернулась к нему. В горле у нее пересохло.
— Не понимаю. Что ты имеешь в виду? — холодно осведомилась она. — Время для чего?
— Только для того, чтобы ты перестала выглядеть, как беженец из концлагеря, — бесстрастно пояснил он. — Я же говорил тебе, что беспокоюсь за тебя.
Боже мой, значит, ей не удастся так просто выбраться из его плена, поняла она. Подняв руки, она с силой сжала виски, а затем в отчаянии уронила руки.
— Если ты собираешься держать меня на яхте, я тебе обещаю, что еще больше похудею, — выговорила она наконец довольно спокойным тоном. — И… или заболею от длительного стресса! Если вообще не умру от тоски. Или меня съест акула, когда я попытаюсь бежать вплавь.
— В Эгейском море не водятся акулы, — заметил Гейл как бы между прочим, быстро и легко вскакивая. Он присоединился к ней у перил. — Мне кажется, тебе пора переодеть джинсы, становится жарко.
— Это другой разговор, — сквозь зубы ответила она. — Хотя, как ты знаешь, у меня нет другой одежды.
Он, улыбаясь, полез в люк.
— Гейл! Я серьезно!
— Ну, если серьезно, то что-нибудь для тебя найдется. Красотка, которая одно время сопровождала меня, оставила на яхте кое-какое свое барахло. Пойду посмотрю.
Энни молча наблюдала, как он исчез в люке, и не могла понять, не ослышалась ли она. Наглости и бесстыдству Гейла, казалось, не было границ. Парализованная охватившим ее гневом, она так вцепилась в перила, ожидая, пока к ней вернется самообладание, что побелели костяшки пальцев. Затем тоже спустилась вниз, чтобы отыскать его.
— А вот и я! — Гейл неожиданно появился из каюты с охапкой одежды в руках.
Затаив дыхание, Энни удивленно уставилась на него. Гнев от его любезного предложения — одолжить ей одежду какой-то чужой женщины — смешался с ошеломлением при виде абсолютно голого Гейла. Краска, заливавшая ее лицо, выдавала ее состояние, и она мысленно выругала себя за подобную чувствительность. В конце концов, это ее муж, вынуждена была она напомнить себе. Что же тут особенного — увидеть еще раз его загорелое стройное тело.
И действительно, Энни глаз не могла оторвать от его сильных плеч, мускулистых бедер, втянутого живота. Завитков волос на груди и ниже…
— По-моему, по размеру тебе подойдет, — Гейл указал небрежным взглядом на красивый разноцветный купальник, бутылочно-зеленые шорты и пару симпатичных маечек. — Очень милые тряпочки, ты не находишь? — Он вытащил из охапки купальник и помахал им перед ее носом. Синие глаза озорно оглядывали ее разгоряченное лицо. — Его она купила на Крите и…
— Неужели думаешь, что я надену обноски какой-то женщины, с которой ты здесь крутил роман? Да ты, должно быть, спятил! Ради Бога, сейчас же убери это барахло!
Гейл самодовольно расхохотался.
— Ты, конечно, не ревнуешь? — протянул он. — Только почему-то покраснела! Дорогая, мы все еще муж и жена.
— Конечно, я тебя не ревную к другой женщине, мне… мне просто противно, — стараясь говорить как можно спокойнее, ответила она. — Интересно, чем ты еще собираешься меня удивить!
— Знаешь, Энни, мне порядком надоело выслушивать твои ханжеские упреки, — мягко заметил Гейл. Улыбка сползла с его смуглого лица. — Но чтобы немного уменьшить твой обличительный пыл, скажу тебе, что эти вещи принадлежат моей сестре Келли.
— Ой… — Энни покраснела еще больше.
— Вещи чистые и почти новые, — хладнокровно продолжал он. — Келли оставила их на яхте, потому что думала позже вместе со своим мужем присоединиться ко мне. Такое объяснение, надеюсь, устроит тебя, моя прелесть?
