Ей было известно, что Роща дуэлянтов в городском парке славилась состоявшимися здесь когда-то дуэлями, но то время отошло в далекое прошлое.
— Тут более ста лет не было дуэлей.
Ее духи заглушали все прочие запахи, дурманили ему голову. Сейчас он мог думать только о Шайен.
— Вы без особых усилий способны вернуть те времена.
Как она поступит, если он поцелует ее прямо здесь? — подумал Грант. Обидится? Или на поцелуй ответит поцелуем?
— Все зависит от…
Появившееся в его глазах выражение будоражило ее, по телу волной пробежала дрожь.
— От чего?
— От того, что вы желаете услышать.
— Правду.
Всегда правду. Ей оставалось лишь надеяться, что в какой-то момент он скажет правду, от которой у нее перехватит от счастья дух. О Боже, о чем она думает? Ведь ей известно: их отношения не будут иметь продолжения.
Грант играл с ее длинной, свешивающейся серьгой с круглой жемчужиной, покачивая ее. Ему хотелось вынуть эту серьгу из уха зубами, а затем легко покусывать ее мочку.
— Дело в том, что я не хочу идти на этот прием, — признался Грант.
Чуть подавшись вперед, он прижал ее своим телом, опершись руками о стену. Шайен зачарованно глядела в его лицо.
— Говоря по правде, мне хотелось бы отвести вас в свой или ваш гостиничный номер, или остаться в лифте, или пойти куда вам заблагорассудится… и ласкать вас медленно, всю ночь напролет, пока я не лишусь сил.
Ею овладело чувство, будто он уже приступил к ласкам. Ей стало трудно дышать. Пульс учащенно забился. Она обставила всех, от осознания этого факта делалось смешно. Могла ли она когда-нибудь подумать, что сумеет «вертеть» таким мужчиной?
— Я полагала, что люди с вашим честолюбием строят более серьезные планы.
Улыбка медленно тронула его губы — так тонкой струйкой наполняется стакан бренди.
— Я тем и занят. Я намерен окрепнуть и снова любить вас завтра. И послезавтра. И послепослезавтра.
Призывая к молчанию, она приложила пальчик к его губам.
— Похоже, если б я сказала «да», у вас был бы весьма плотный рабочий график.
— А вы скажете? — От его вопроса дрожь пробежала по спине: ее решимость постепенно давала брешь и слабела воля. — Вы скажете «да»?
Она мужественно старалась взять себя в руки. Трудно противиться, когда нет сил.
— Нет. Мне надо выполнить редакционное задание, а вам управлять вашей информационной империей. Для любовных похождений у нас просто нет времени.
Но, Боже сохрани ее, как ей хотелось, как хотелось, чтобы у нее было время!
«Ну, за этим дело не станет», — напомнила она себе.
Их тела почти соприкасались. Она вся горела и задыхалась.
— Вы же знаете, что говорят о тех, кто работает, но не развлекается, — нежно произнес Грант.
Отчего они еще не добрались до первого этажа? Каким образом им удалось забраться в самый медленный из существующих лифтов?
За секунду до того, как их губы встретились, дверцы лифта наконец-то открылись. Несколько человек, стоявших в ожидании кабины, откровенно уставились на них.
Шайен от смущения поежилась. Бросив искоса взгляд на Гранта, она увидела: тот вовсе не обескуражен.
— Доброго всем вечера, — непринужденно кивнул он головой изумленным людям. Словно не было никакой щекотливой ситуации. Небрежно взяв Шайен под локоток, он вышел с ней из кабины лифта.
Этот мужчина бесподобен.
— Ловко, — дала свою оценку его маневрам Шайен.
Склонив голову и пропуская ее вперед, он промолвил: «Стараюсь».
О’Хара больше чем старался. Целый вечер он тем и занимался, что очаровывал присутствующих. Безо всяких усилий. Будто пленять других для него столь же естественно, как и дышать. Пожалуй, так оно и есть.
Шайен обратила внимание, что Грант пользовался своей колдовской силой для того, чтобы склонить пришедших на прием женщин расстаться с большей суммой, нежели те предполагали вначале.
Она узнала, что это не простой благотворительный вечер по сбору денег: в конце его должен был состояться аукцион. Аукцион холостяков, на котором Грант играл роль аукциониста. Справившись с охватившим ее в первое мгновение удивлением, Шайен приступила к работе, делая весьма красноречивые снимки дам — здесь их собралось более двух десятков, и все принадлежали к сливкам общества, — которые собирались поторговаться за вечер в компании кого-нибудь из самых красивых холостяков Нового Орлеана.
Взяв короткую передышку, Грант, сойдя с подиума, подошел к Шайен. Обняв ее за талию с беспечностью старинного друга — а ведь повстречала она его совершенно недавно, — он притянул ее к себе настолько близко, что ими обоими овладело возбуждение.
— Веселитесь? — Он, хоть и распоряжался торгами, глаз с нее не спускал. Она сновала туда-сюда в толпе, точно тонкая струйка дыма, и засняла практически все.
Присутствующие женщины, наверно, забыли о ее существовании, но Грант помнил о ней постоянно. Не раз во время аукциона он замолкал, дабы убедиться, что она в зале. От ее вида у него горячилась кровь, а тело испытывало томительное желание.
— И весьма, — не колеблясь, созналась Шайен. — Вы мне не говорили, что здесь будет аукцион. — Она не стала бы одеваться столь шикарно, если бы знала о предстоящем мероприятии. Явилась бы в простеньком черном платьице и избавила бы себя от расходов.
Его рука неторопливо скользнула по ее спине:
— Как-то вылетело из головы.
Шайен засомневалась, что он способен что-нибудь позабыть. Выловив еще одну кассету с пленкой, она принялась перезаряжать фотоаппарат.
— Да, и то, что вы аукционист, у вас тоже «вылетело из головы»?
Глядя ей прямо в глаза, О’Хара улыбнулся и с удовлетворением отметил, что она прекратила перезаряжать пленку. Как бы то ни было, кое-какое впечатление он производит на нее.
— От вашей близости у меня все вылетает из головы. — Он увидел Милли, казначея детского фонда, которая призывно махала ему рукой. — Похоже, мне пора обратно. Подождите меня. — Прежде чем уйти, он подмигнул ей.
«Будто у меня есть выбор», — задумчиво сказала она себе, делая очередной снимок.
Грант вновь взялся за дело, пока не объявили и не продали последнего холостяка в его списке. Весь аукцион отнял чуть больше полутора часов. О’Хара устал, но остался очень доволен. Удалось собрать значительную сумму для его любимого детского приюта.
От накаленных ламп в зале стало душно. Он развязал галстук и расстегнул пуговицу у ворота. «Так вот, — подумал он, — будет легче».
— Спасибо, дамы. Вечер удался на славу. Детский фонд благодарит вас от своего нуждающегося, но достойного сердца.
О’Хара уже сходил с возвышения, когда кто-то из присутствующих воскликнул: «А что же вы?»
Вопрос заставил его застыть на месте. Грант обернулся и посмотрел туда, откуда донесся голос.
— Простите?
— А что же вы? — повторила женщина в ярко-синем платье. Она обменялась взглядами с сидевшими
