показал мне твою фотографию.
Она побледнела:
— Фотографию? Это невозможно.
— Это была вырезка из газеты, — настаивала я. — Из «Райминстер кроникл». На ней была группа наших медсестер. А мужчина был высокий, загорелый и довольно симпатичный.
Она закусила губу:
— Он ошибся. И потом, ты же сама знаешь, как обманчивы газетные снимки.
— Он спросил сестру Уилсон. Помнишь то письмо утром? Ты сказала, что знаешь ее.
— Я ничего подобного не говорила.
— Нет, говорила! И более того, это слышали все.
— Ну, хорошо, я так сказала! — Она повысила голос. — Но что я могу поделать, если ее знакомые приезжают сюда?
— Но ему нужна была ты. Именно поэтому он показал мне газетную вырезку.
— И ты, конечно, посчитала своим долгом вмешаться, да? Ты смутьянка, Kapp, и я, кажется, знаю, почему ты пристаешь именно ко мне. Ты меня ненавидишь, тебе так и хочется разнюхать какой-нибудь скандал, в котором я была бы замешана…
— Это неправда, — задохнулась я от возмущения.
— Нет, правда. Явилась сюда совать нос в чужие дела… И все из-за того, что Дэйв Коллендер на тебя не смотрит.
— Доктор Коллендер здесь абсолютно ни при чем, — сказала я дрогнувшим голосом.
— Разве? Да посмотри на свое лицо! На нем же все написано! А теперь убирайся отсюда и больше не возвращайся!
Теперь она кричала в полный голос.
— Ты лучше успокойся, — ответила я. — А то снова заболеешь.
— Я успокоюсь только после того, как ты отсюда уйдешь, и ни минутой раньше!
Вдруг раздался властный стук в дверь.
Мы услышали голос сестры-смотрительницы. В следующий момент она стремительно вошла к нам со сверкающими от гнева глазами.
— Что происходит? Я думала, что вы будете вести себя тихо, сестра Пиннок. Может, это сестра Kapp вас расстраивает?
— Я просила ее уйти, — пожаловалась Пиннок.
— Ах вот как, сестра Kapp!
Гнев сестры-смотрительницы обратился на меня.
— Я услышала ваш голос с другого конца коридора! Странно, что у некоторых молодых медсестер вовсе отсутствует чувство такта. Тревожить свою подругу, когда она больна…
Ее голос сопровождал меня до моей комнаты, и я едва удержалась, чтобы не хлопнуть дверью. Тоже мне, больная подруга!
Оставшись одна, я почувствовала, как сильно бьется сердце. Значит, Пиннок догадалась о моей тайне. Неужели она так явно написана у меня на лице? Может быть, она вообще стала общеизвестным фактом?
Нет, не может этого быть. Тогда бы Дашфорд мне сказала. Возможно, Пиннок догадалась только потому, что тоже была неравнодушна к доктору Коллендеру.
Она, наверное, наговорила ему, что я схожу по нему с ума. От одной этой мысли мне стало плохо.
В конце недели Пиннок неожиданно выздоровела и вернулась на дежурство. Я гадала, знает ли она о том, что загорелый мужчина собирался покинуть Райминстер как раз в это время.
В субботу меня послали в мужское хирургическое отделение. Я получила задание приготовить постель для нового пациента и едва успела все закончить, как его привезли. Первые несколько минут я была занята, укрывая его одеялом.
Затем вгляделась в его бледное лицо и внутренне охнула. Ошибки быть не могло — это был тот самый человек, который расспрашивал меня о Пиннок.
Старшая сиделка не дала мне времени обдумать эту новость. У пациента была повреждена нога, и она послала меня за люлькой и капельницей.
Пациент был в глубоком шоке, но рана на ноге была не очень серьезной. Я узнала его имя — Эндрю Брэнт.
Когда он открыл глаза, я подумала, что он меня тоже узнал.
— У меня перелом, не так ли? Тяжелый? — спросил он слабым голосом.
— Нет, не тяжелый. С вами все будет в порядке. Доктор сейчас придет.
— Забавно, — пробормотал он, снова закрывая глаза. — Только я подумал, что навсегда покидаю Райминстер…
За ширмами появилась Пиннок:
— Старшая сиделка здесь…
Заметив Эндрю Брэнта, она умолкла на полуслове. На ее лице явственно отразилось смятение. Несколько секунд она стояла, не двигаясь с места, и смотрела на него как завороженная, затем отвернулась, вышла, и я услышала что-то вроде приглушенного всхлипывания.
Вскоре вернулась старшая сиделка.
— Доктор Коллендер уже идет. А с вашей бесценной Пиннок сейчас на кухне случился обморок. Почему бы ей не подлечиться и не подождать, пока она не будет в состоянии работать! — проворчала она.
Мне оставалось только теряться в догадках, почему вид пациента оказал на Пиннок такое удручающее действие.
Доктор Коллендер пришел, чтобы осмотреть его. Он кивнул мне, затем обернулся к пациенту:
— Не волнуйтесь, пожалуйста. Я только взгляну, что с вами случилось. Перелом, я полагаю?
Он приступил к осмотру. Большая часть переломов, не опасных самих по себе, осложнялась сепсисом. Обычно для удаления собиравшейся жидкости применялась термическая обработка поврежденного участка тела. Но в данном случае у пациента было слишком много свежих рваных ран в области перелома, на которые нужно было наложить швы и сделать перевязку. Я снова укрыла пациента одеялами. Он повернулся к доктору Коллендеру и сказал:
— Я сам доктор. В миссии в Малайзии. Я как раз собирался домой.
В эту минуту старшая сиделка позвала меня к другому пациенту, и мне больше ничего не удалось услышать. Но когда доктор Коллендер вышел наконец из-за ширм, я, к своему удивлению, увидела, что его лицо пылало от гнева.
Он остановил меня в коридоре:
— Скажите, сестра Пиннок дежурит сегодня вечером?
Я помедлила с ответом:
— Она была сегодня на дежурстве, но с ней случился обморок. Старшая сиделка сказала мне, что она все еще больна и ее опять отослали в постель.
— Больна? — переспросил он. — Да что вы говорите!
В его тоне слышалось презрение. Он был так поглощен своими мыслями, что я не знала, уйти мне или подождать еще немного. В конце концов он сообразил, что я все еще здесь.
— Судьба — странная штука, сестра Kapp, — сказал он.
— Несомненно, это так, — ответила я прохладно.
— Рано или поздно она настигает всех нас, — продолжил он. — Знает ли сестра Пиннок, что к нам поступил доктор Брэнт?
— Она видела его как раз перед тем, как с ней случился обморок.
— Охотно верю. — Он жестко посмотрел на меня. — Надеюсь, что у вас нет темных тайн в прошлом, сестра Kapp?
Я покачала головой, внутренне закипая. Услышать такое от него было уже слишком.
— Вам повезло! Послушайтесь моего совета — не заводите их и в будущем. Идите своей дорогой
