Брат покачал головой.
— В Чикаго я встречаюсь с президентом. Должен поговорить с ним лично. — Он выглядел так, словно испытывал сильную боль. — Прости меня, Томас.
— Я провожу тебя в аэропорт.
Джеймс взял спортивную сумку.
— Ты бы не мог поехать в больницу вместе с Кэтрин?
— Я думал, Сару выписывают сегодня.
— Проклятое воспаление легких… у нее рецидив. Врачи хотят подержать ее еще несколько дней. Охрана в больнице выставлена, но Кэтрин будет не хватать близкого человека.
Рыжебородый заставил себя улыбнуться.
— С каких пор Кэтрин считает меня близким человеком?
— Томас, позаботься о них ради меня. — Джеймс коснулся переговорного устройства. — Выхожу из дома. — Он набрал номер на сотовом телефоне. — Начали.
Из дверей виллы появился его двойник и сел в лимузин, закрыв лицо бурнусом.
Распахнулись ворота. Братья провожали взглядом бронированный автомобиль, все быстрее уносившийся по извилистой подъездной дороге. Вскоре он окончательно пропал из виду, однако директор с заместителем продолжали стоять у окна, словно ожидая увидеть крошечную оранжевую вспышку и услышать грохот далекого взрыва.
— Продуктовый фургон ждет у погрузочной площадки, — произнес наконец Рыжебородый. — Мой личный телохранитель Миллер проводит тебя до аэропорта.
Джеймс повесил спортивную сумку на плечо и мгновенно заторопился.
Кто-то тихонько постучал в дверь. Раз и еще два.
Заместитель директора посмотрел в глазок, затем открыл.
Миллер, одетый в белоснежную спецовку, какие носят водители и грузчики, доставляющие продукты, шагнул в кабинет, хотя ему полагалось оставаться в коридоре. И тогда Рыжебородый все понял. Телохранитель прошел мимо него.
— Позвольте помочь вам, господин директор. — Он запустил руку под полу безукоризненно чистой рабочей куртки.
Джеймс шарил рукой по дивану.
— Где-то оставил очки.
Рыжебородый попытался пошевелиться, но его тело вдруг уподобилось бетонной статуе.
Грохот выстрелов сотряс кабинет, выдернув его из состояния оцепенения. Он бросился на Миллера, и его могучее тело приглушило звук новых выстрелов. Телохранитель, работавший на него с самого первого дня службы, злобно оскалился. Перед глазами мелькали образы прощальной церемонии. Купол Капитолия, гроб с телом Джеймса, Сара, стоящая рядом. Но где же Кэтрин?
— Хозяин передает тебе привет… — прохрипел Миллер.
Рыжебородый стиснул его запястье, и пуля ушла в стену. Убийца крутанулся, пытаясь вырваться, затем снова нажал на спуск. Жар вспышки проник сквозь одежду. Хрустнуло сломанное запястье. Пистолет мягко шлепнулся на ковер.
Рыжебородый схватил Миллера за горло. Тренер всегда пенял ему на слабые колени, из-за них он даже лишился титула чемпиона, но руки всегда отличались неимоверной силой. Телохранитель отчаянно сопротивлялся, однако младший брат директора, невзирая на боль и головокружение от полученных ран, медленно стискивал шею противника.
— Томас, — слабо окликнул Джеймс. — Не убивай. Нужно его допросить.
Глаза Миллера потускнели. Убийца бессильно свесил руки, тело задрожало, но Рыжебородый не ослабил хватку.
— Томас, — прохрипел Джеймс.
Рыжебородый бросил телохранителя на пол.
Кто-то молотил кулаками в дверь кабинета.
Он стиснул брата в объятиях. От спортивного костюма пахло дымом, синий нейлон оплавился вокруг входных отверстий. Крови не было. Ни капли.
— Не шевелись, — всхлипнул Рыжебородый. — Все будет в порядке.
Джеймс похлопал его по щеке.
— Томас… кто бы мог подумать, что ты окажешься оптимистом?
Он рыдал, положив голову на стол. Прикосновение Ангелины вырвало его из плена горьких воспоминаний. Рыжебородый прижался к ней лицом, а она гладила его по голове.
— Я не смог спасти его. Не смог спасти родного брата.
— Позволь проводить тебя до постели, — сказала Ангелина. — У тебя жар.
— Я боюсь заснуть.
— Ш-ш-ш-ш. — Она помогла ему встать на ноги.
— Как я могу спасти страну, если не смог спасти родного брата?
Ангелина помогла ему выйти из кабинета. В последнее время такие приступы случались все чаще. Он бредил, измученный кошмарами и терзаемый сомнениями.
— Если б Джеймс был рядом, он бы подсказал, как нужно поступить. У Джеймса были союзники… у Джеймса были друзья. А я могу доверять только тебе. — Он пошатнулся, и Ангелина едва не рухнула под его весом. — Ракким… я так рассчитывал на него, а он стал фидаином.
— Ты сам прогнал его, — сказала Ангелина.
— В тот день должен был погибнуть я, а не Джеймс.
— Ты Всевышний? — спросила Ангелина. — А если нет, то не смей сомневаться в мудрости Его решений.
Рыжебородый вырвался из ее объятий. Разве она его жена, чтобы разговаривать с ним таким тоном? Волоча ноги, побрел дальше. От усталости и перенапряжения по всему телу разлилась боль. Он почти не спал в течение последних недель, а если и спал, то беспокойно. Слишком тяжелое бремя для одного человека. Ангелина права, он сам прогнал Раккима. И Сару тоже вынудил уйти из дома. Единственного ребенка родного брата. И сына, хоть и не унаследовавшего его крови. Они ушли. Ангелина права. Она всегда права.
Слегка покачиваясь, Рыжебородый по коридору добрался до спальни. Свет зажигать не стал. Темнота холодила обжигающе горячую кожу. Скинул с себя халат, бросил на пол. Кровать застонала под его весом, словно мачта парусника. Он хотел лишь закрыть глаза, и больше ничего. Ему не нужен сон. Не нужны сновидения. Достаточно просто закрыть глаза. Хоть на несколько секунд.
Ему становилось все труднее производить впечатление сильного человека. Постоянно выглядеть уверенным и решительным. У Рыжебородого застучали зубы, и он закутался в одеяло. Весь мир рухнет для него при первом же признаке его слабости. Союзники мгновенно станут бывшими и набросятся, как на добычу. Старейший давно ждал этого момента. Ждал с присущим ему терпением. Где он набрался такого терпения? Нечистая сила, а не вера позволяла Старейшему оставаться в тени. Позволяла добиться успеха. Президент тяжело болен. Рыжебородый сам видел медицинское заключение. Когда президент умрет…
Дверь в спальню открылась. Ангелина присела на угол кровати и положила ему на лоб влажное полотенце.
Рыжебородый прикрыл наготу простыней.
— Я не нуждаюсь в няньках…
Ангелина шлепнула его по руке, когда он попытался убрать компресс.
— Ты весь горишь.
— Просто нужно отдохнуть. Оставь меня, женщина.
— Если жар не ослабнет к полуденному намазу, я позвоню твоему врачу.
Рыжебородый прогнал ее взмахом руки. Подождал, когда за ней закроется дверь, хотел стянуть полотенце, но передумал. Прохлада помогала. Пусть глаза отдохнут. Пусть восстановятся силы. Нужно поспать. Сон успокоит, приведет в порядок бурлившие в голове мысли. Если бы рядом был Джеймс. Но он погиб двадцать пять лет назад. Рыжебородый замотал головой на подушке, чувствуя, как темнота
