– Что ты сказал?
Голос Утера донесся откуда-то издалека… Нельзя было отвлекаться – они были там, на берегу, на холме возле дерева.
– Мерлин, что ты сказал?
Дерево выше остальных… Изогнутый узловатый ствол, густые ветки, согнутые под тяжестью листьев и плодов…
– Эй, вы слышали?
Мерлин почувствовал, как его тянут назад. Чьи-то сильные руки обхватили его, и он задергался, пытаясь вырваться.
– Здесь, Мирддин… Видишь, все хорошо, нечего бояться… Смотри…
Ллиэн протянула руку и сорвала красный блестящий плод. Яблоня… Древо познания… Это был Авалон, «Яблоневый Остров». «Эмайн Аблах» на древнем наречии. Волшебный остров фей, куда не мог попасть никто из смертных… Остров богов… Ллиэн улыбалась.
– Подожди!
Он снова попытался броситься вперед, но чужие руки держали его крепко, словно якорь, и он снова растянулся во весь рост – на сей раз в густой траве, росшей на склоне холма.
– Ллиэн! Ллиэн!
– Проклятье, Мерлин, да что с тобой?
Юный друид в ужасе открыл глаза. Лицо Утера, выдубленное солнцем, с длинным шрамом вдоль щеки, было совсем рядом с его собственным – каштановые волосы рыцаря, заплетенные в косички, спадали на лицо Мерлина и щекотали ему виски, а крепкие пальцы, вцепившиеся в плечи, с силой встряхивали его. Мерлин вырвался, перекатился по земле и растерянно осмотрелся. Он поймал встревоженный взгляд Ульфина и хмурый Брана. Вокруг медленно колыхалась высокая трава – насколько хватало глаз, вплоть до сумрачной громады леса. Утер снова схватил его за воротник и бесцеремонно встряхнул.
– Ты меня хоть слышишь?
Мужчина-ребенок успокаивающим жестом поднял руку и кивнул, и Утер выпустил его. Мерлин поднялся и хотел сделать шаг, но ноги у него подкосились, и он снова упал.
– Да что ж с ним такое!
Ульфин смотрел на него со смесью испуга и отвращения, сжимая рукоять меча
– У него было видение или что-то в этом роде, – проворчал Бран. – Я раньше уже такое видел – дома, под Горой…
Утер повернулся к гному и глубоко вздохнул.
– Дай-ка мне воды…
Бран вонзил свой тяжелый топор в землю и, с трудом сняв один из мехов, висевший у него на шее, перетянутый ремнями крест-накрест, протянул его рыцарю, который невольно улыбнулся при виде недовольной гримасы гнома. Наследник престола Тройна и, возможно, последний оставшийся в живых принц гномов был нагружен, словно вьючный осел. Он один нес все съестные припасы, железные кубки, собственный шлем, а также кирасу и стальные наручи Ульфина, и весь этот груз буквально пригибал его к земле.
Рыцарь опустился на колени рядом с Мерлином и, осторожно придерживая тому голову, поднес к его губам мех и дал ему напиться. Мужчина-ребенок был легким, как былинка, таким юным, несмотря на свои белые волосы, и таким хрупким – особенно когда закрывал глаза.
– Ты ее видел, не так ли? – тихо спросил Утер. Мерлин кивнул. В уголке его глаза появилась слеза и сбежала по щеке. Подбородок сморщился, и он внезапно зарыдал, затрясшись всем телом. Утер беспомощно повернулся к спутникам. Но те смотрели под ноги и смущенно переминались, как пара школяров, пришедших в бордель. Тогда он сам попытался утешить Мерлина, но безрезультатно – он не мог понять причины этих внезапных слез.
– Скажи мне, что ты видел, – прошептал он Мерлину на ухо.
Мужчина-ребенок резко приподнялся, высвободившись из рук Утера, и вытер слезы тыльной стороной ладони. Он еще некоторое время сидел на траве, прикрыв глаза, словно хотел снова увидеть Ллиэн, потом глубоко вздохнул и встал. На его лице почти мгновенно появилось привычное невинно-насмешливое выражение, так раздражающее остальных.
Взгляд Утера посуровел, кулаки снова сжались, на лице не осталось ни малейшего следа сочувствия.
– Я задал тебе вопрос, – процедил он, недобро взглянув на Мерлина.
– Да, я ее видел, – сказал тот, оборачиваясь в сторону Броселианда. – Я видел там их обеих, Ллиэн и Моргану…
Он чуть заметно покосился на Утера и добавил:
– Я говорю о твоей дочери…
Рыцарь медленно поднялся, схватил мех с водой и не глядя швырнул его Брану.
– И ведь надо же, на какое-то время я поверил, что это я их вел, – пробормотал Мерлин, скорее для себя.
– Что произошло, Мерлин?
На мгновение лицо мужчины-ребенка утратило безразличное выражение.
– Они совсем одни, Утер. Кажется, они нуждаются в твоей помощи…
