отозвалась Келли.
– Это мое ранчо!
Она насмешливо посмотрела на него.
– Вот как! Ну что ж, утром я уезжаю в Мексику! Полагаю, мне пора собираться.
Она поставила нетронутую кружку с кофе на табурет.
– Нет! Черт возьми, ты не можешь!
– Это почему же?
Келли ждала, сложив на груди руки, видя, как его взгляд скользит по ее фигуре снизу вверх, а он отчаянно искал способ не дать ей уйти, не открыв правды.
– У тебя нет денег!
– В понедельник будут.
– Ты моя кухарка!
Этот довод был еще менее убедительным.
– На эту должность ты бы мог нанять кого угодно.
– Нет. Не мог бы. – После непродолжительной паузы он выговорил:
– Никто не пойдет!
Келли как-то вся обмякла, и задиристое выражение исчезло с ее лица.
– А ты пробовал? Он кивнул.
– Похоже, я отпугиваю людей! Заметив неподдельное участие в ее глазах, Гейб почувствовал в груди какую-то незнакомую теплоту.
– Сядь, Келли! – Он опустил голову, скрывая улыбку. – Никуда ты не уедешь!
– Это ты так считаешь!
Глаза у нее горели, она с решительным видом уперлась руками в бока.
Гейб усмехнулся. Эта девчонка была не из трусливых, и ему это нравилось.
Кобыла вдруг осела на пол. Гейб молниеносно подскочил к ней и провел руками по ее раздутому животу. Она в ответ сдавленно заржала. Келли опустилась на колени и спросила:
– Я могу чем-нибудь помочь? Гейб помотал головой, а лошадь застонала, дергая от боли задними копытами.
– Придется еще немного подождать, – сказал он скорее себе, отходя в другой конец стойла.
Но через мгновение Гейб снова метнулся к лошади, заботливо отер слюну, нежно погладил, прошептал что-то ободряющее. Его руки мягко касались живота кобылы. Длинные загорелые пальцы перебирали темную шерсть.
Затем наступило самое страшное. Гейб наклонился над лошадью и распорядился:
– Подойди к ее голове!
Келли скинула пиджак и положила большую голову лошади себе на колени.
– Поговори с ней!
Келли казалось, что это совершенно бесполезно, но спорить не стала. Кобыла изо всех сил старалась произвести на свет свое дитя, а Келли гладила влажную гриву и подбадривала животное, не отрывая взгляда от маленьких ножек, которые уже на несколько дюймов показались из чрева матери.
Гейб хмурился, проверяя сердцебиение лошади.
– Что-то не так, – пробормотал он. Келли испуганно взглянула на него.
– Схватки есть, но… – Гейб наклонился и осмотрел кобылу. – Черт, идет задом!
В течение нескольких мгновений он пытался перевернуть жеребенка в правильное положение. Его руки до локтей были в крови.
– У меня не получается, – пробормотал он. – Он не двигается.
– Получится, – тихо возразила Келли, и их взгляды встретились. – Ты должен, – умоляла она. – Они же зависят от тебя!
Гейб еще с долю секунды смотрел на нее, затем, держа руку на животе кобылы и нащупывая жеребенка, повернул его головкой вниз. Кобыла заржала, показались передние ножки жеребенка. Гейб захватил их своими большими руками.
– Ну же, девочка, – прошептал он, – отдай его мне!
Келли наклонилась и зашептала что-то лошади на ухо. Та вдруг сильно вздрогнула, напряглась, и в следующее мгновение показалась головка, зажатая между ножками.
Гейб мельком взглянул на Келли. Она ободряюще улыбнулась, хотя глаза ее были полны слез. Наконец, как лодка, скользящая по реке, выскользнул из чрева весь жеребенок. Келли облегченно вздохнула.
Гейб прочистил жеребенку ноздри, положил его возле матери и удалил плаценту. По щекам Келли текли слезы.
