– Что делаете, мисс Келли? – любезно поинтересовался Буйвол, присев в нескольких ярдах от нее, в тени крыльца.
– Пробую новый рецепт хлеба! – Она вымыла руки и прошла к раскаленной печи.
– Как вам это удается? Я имею в виду: смешивать всякое барахло, не зная заранее, что получится?
Она подбросила в печь полено, посмотрела на Гейба, потом – на Буйвола.
– У большинства сортов хлеба одинаковый рецепт, Буйвол. Чтобы получить разницу, надо положить лишь несколько дополнительных ингредиентов. Вот иногда я и не знаю, какой результат будет в конце концов. – На короткий миг она поймала взгляд Гейба. – Конечно, есть риск, но это мне и нравится!
Келли чувствовала себя такой же одинокой и покинутой, как в детстве. Она с ожесточением месила тесто, а потом бросила его в смазанную маслом миску и накрыла полотенцем. С таким же неистовством она взялась за посуду, чуть не разбила блюдо и порезала палец ножом, забытым в мыльной воде. Гейб слышал, как она тихо охнула от боли.
– Келли?
Не поворачиваясь, она тихо произнесла:
– Когда поедите, поставьте, пожалуйста, грязную посуду на стойку.
И, не оглянувшись, ушла в дом.
Буйвол бросил на Гейба взгляд, который ясно спрашивал: «Что, черт возьми, происходит?» Гейб, не обращая на него внимания, схватил печенье, по-прежнему глядя туда, где исчезла Келли.
Ты этого хотел, говорил он себе. Ты хотел, чтобы она тебя возненавидела, вот и добился! Но, когда все поели и он остался один, у Гейба возникло чувство, будто он помешал совершиться самому лучшему, что было в его жизни с тех пор, как Дэниел застал его за кражей фамильных драгоценностей.
К тому времени, как приехал приютский фургон за подростками, Гейб смертельно устал. Пока ребята шли к машине, он следил, как Келли сошла с крыльца, окликнула их, догнала и вручила каждому по большому коричневому пакету. Дик и Джейсер благодарно улыбнулись. Она помахала им, а когда фургон отъехал, повернулась и зашагала обратно к крыльцу. В воздухе уже плавал запах жареной говядины. Гейб умирал с голоду, но мрачно подумал, что обедать с Келли будет мукой для него. Было чертовски трудно избегать взгляда этих раненых голубых глаз. Он вымылся и, направляясь к столу, позвал Буйвола.
– Не могу, – откликнулся Буйвол и пошел к своему пикапу. – У меня свидание.
– Свидание?
– Сегодня субботний вечер, сынок. – Буйвол многозначительно подмигнул, садясь за руль.
Гейб стоял посреди дорожки и следил, как красный пикап выруливал на шоссе, а повернувшись наконец к дому, обнаружил, что кухня пуста, посуда вымыта, а Келли и след простыл.
Он подошел поближе, где под керосиновой лампой, которую она полюбила, для него было устроено местечко. Тарелки и миски были накрыты салфетками. Он снял одну, и у него потекли слюнки от аромата жареного мяса. Сама Келли явно не собиралась садиться с ним за стол. Гейб постарался убедить себя, что ему все равно, что ему никто не нужен. Он сел, положил себе еду, взял вилку и отправил в рот первый кусок.
Келли услышала, как заскрипела дверь, но не оторвалась от книги. Она видела, как Гейб ел в одиночестве. Он выглядел таким потерянным, что она чуть не бросилась к нему.
Келли вся съежилась, когда он появился в дверях. Она, даже не поднимая глаз, чувствовала тяжесть его взгляда. Это несправедливо, что она испытывает к нему столь сильные чувства.
– Что ты читаешь?
При звуке его голоса она на мгновение закрыла глаза. Ей не хотелось быть сейчас с ним, она боялась, что выдаст чем-то свои переживания или выкинет что-нибудь нелепое. В течение нескольких секунд она боролась с собой: остаться и окончательно выяснить с ним отношения или поскорее скрыться? Инстинкт самосохранения победил. Она поднялась, отложила книгу и ушла к себе, не удостоив его даже взглядом.
Гейб стоял посреди гостиной, глядя, как она уходит, как чуть волнуются полы атласного халата, так ненадежно прикрывающего ее тело. Затем он услышал, как тихо щелкнул замок. Представив себе, как она снимает халат и ложится под одеяло, Гейб вдруг почувствовал нелепую пустоту своих рук. Ему хотелось бы, чтобы все было иначе, хотелось быть достойным такой женщины, как Келли, хотелось встретить ее при других обстоятельствах.
А стена, которую ты так старательно возводишь, не меня не пускает к тебе, а тебя ко мне.
Он покрутил в руках ее книгу, прошел по коридору и остановился у двери ее спальни. Он уже поднял руку, чтобы постучать, но потом сжал кулак и опустил, только взглянул на лучик света, что пробивался из- под двери. Ему живо представилось, как она принимает ванну при свете свечей. Он не имеет права быть здесь. Никакого права! Он решительно направился в душ, надеясь, что холодная вода притушит желание, непреодолимую потребность чувствовать ее рядом с собой.
На рассвете, оставив попытки заснуть, Гейб спустил ноги с постели, натянул джинсы и пригладил волосы. Он задержался в ванной, чтобы почистить зубы и чуть-чуть сполоснуть лицо. Выходя, он подумал, что наступающий день не принесет, скорее всего, ничего хорошего. Проходя мимо комнаты Келли, он услышал всхлипывания, и сердце у него замерло. Он бросился к двери.
– Келли?
Снова жалобное всхлипывание.
– Что, черт возьми, происходит?
– Вообще-то это не твое дело, но тут как раз двое мужчин спорят о том, кому заняться со мной любовью.
Гейб усмехнулся.
