подавленная.
Вскоре вернулась Тека.
Нанаи вскочила.
— Он примет меня?
— Нет. Непобедимый, мой господин, не хочет тебя видеть.
Нанаи опустила голову, услышав эти суровые слова.
— Благороднейший Набусардар очень занят?
— Он велел передать госпоже своего сердца только это.
— Госпоже своего сердца, — повторила она удрученно.
— Разумеется, в память о покойной Табе я передала ему твою просьбу. Он сказал, что никому не откажет в защите от Эсагилы. Значит, тебе тоже.
— Благодарю, Тека, — горько проговорила она.
— Можешь остаться во дворце. Эти покои предназначены тебе. Господин уезжает сейчас в Вавилон.
— Когда он вернется?
— Он уезжает надолго. Может, и несколько месяцев пробудет там,
— Несколько месяцев? Нет. нет, Тека, мне надо поговорить с ним, я должна увидеться с ним. Даже ценой жизни. Заклинаю тебя памятью несчастной Табы…
— Мир усопшим. — прервала ее Тека.
— Тогда богами Вавилона, ты не должна мне отказать.
Старая рабыня посмотрела ей в глаза и ответила сочувственным тоном:
— Ты любишь его и страдаешь. Вот так же я любила его отца. Он занимал высокий военный пост еще при Навуходоносоре. Я любила его тайно от всех. Я была тогда, как и ты, молода и ослеплена любовью. И тоже мечтала о многом, однако на мою долю выпало только счастье выхаживать его детей. Набусардара я тоже выкормила своей грудью. Я хорошо его знаю и не удивляюсь, что он покорил тебя. Но будь осмотрительна, не то он потешится тобой, а потом ты ему прискучишь. Не ты первая, не ты последняя.
— Как жестоко то, что ты говоришь!
— Но еще более жестоки страдания, когда становишься ненужной любимому. Помни об этом.
— Благодарю тебя, Тека. Когда я собиралась сюда, мне явилась во сне моя тетушка Таба и сказала, что в тебе я найду опору. Она была права. Благодарю тебя.
— Набусардар относится ко мне, как к своей второй матери, и я забочусь прежде всего о его благе. Но в память о твоей покойной тетушке я должна тебя предостеречь.
— Ведь я пришла сюда не для того, чтобы стать княжеской наложницей, я ищу у него только защиты от жрецов Мардука. Вчера я хотела объяснить это Непобедимому, но он не удостоил меня вниманием. Сегодня я проснулась с надеждой, что смогу все ему рассказать. А вместо этого он велел нарядить меня и передал, что не желает меня видеть. Не понимаю, зачем мне этот роскошный наряд, если он не собирается меня видеть? Наверное, вчера он был не в себе, и теперь ему стыдно, вот он и не хочет встречаться со мной.
Теке тоже показалось, что он был не в себе и вообще с ним творится что-то неладное. Иначе он не говорил бы о дочери Гамадана как о госпоже своего сердца. Уж не собирается ли Набусардар и вправду сделать Нанаи своей женой? Набусардар — потомок князей и не имеет права взять жену даже из семейства незнатного богача, а тем более крестьянку. Неужели Непобедимый настолько потерял голову, что забыл об этом? Или он хочет выпросить у царя благородный титул для Нанаи, а со своей первой женен, досточтимой Телкизой, расстаться? В этом случае Тека склонна считать, что ее господин, пожалуй, в здравом уме.
Она другими глазами взглянула на дочь Гамадана и отметила про себя, что она очень красива.
— Может быть, он и любит тебя, — снизошла она до признания чувств Набусардара. — Но будь осмотрительна. Если он любит тебя по-настоящему, ты это поймешь и сама. А теперь ступай в свои покои и отдохни. Ты не спала всю ночь. Я принесу немного вина и меду, подкрепишься.
Тека проводила ее в самую дальнюю комнату, откуда открывался вид во внутренний двор. Внизу солдаты седлали скакуна для Набусардара. Вскоре к ним подошли телохранитель Набусардара и несколько человек его свиты.
Следом появился Набусардар.
— Значит, он все-таки уезжает?
— Да. Его слова не расходятся с делом.
Когда Нанаи опять выглянула из окна, отпирали ворота.
Возможно ли, чтобы он уехал, не простившись? Возможно ли такое? Сердце ее мучительно сжалось, и она прикрыла глаза.
В эту минуту откуда-то из-под земли до них долетели звуки песни. Она была скорее похожа на громкие рыдания, сопровождаемые игрой на лютне.
— Что это? — Нанаи застыла в изумлении. — Кто там поет, чей это голос?
— Успокойся и ляг.
— Кажется, я узнаю этот голос.
— Не думай о нем.
— В самом деле, Тека, ты слышишь?
— Слышу. Он поет каждый день.
— Кто это?
— Узник.
— Мне страшно спросить тебя, я вся дрожу. Тека опустила голову.
— Что это значит? Почему именно под моими окнами? Что все это значит?
— Так пожелал непобедимый Набусардар.
— Прямо под моими окнами! Жестокая причуда! За что он мучит меня? За что, скажи?!
— Говорят, ты любишь персидского князя.
— Устигу?
— Да.
— Значит, это он томится в подземелье?
Набусардар не возвращался в Борсиппу. Он жил в вавилонском дворце. Верный Киру радовался, что снова может служить ему. В один прекрасный день объявилась и улыбающаяся Телкиза.
Телкиза была удовлетворена, а потому нежна, внимательна и кротка. Изысканный любовник Сибар-Син сделал ее совершенно счастливой. Оживленная и радостная, она вошла к Набусардару. Она преподнесла ему благоуханный весенний цветок, который распустился на одном из индийских растений.
Протянув цветок, она сказала:
— Он был единственный, и я сорвала его для тебя.
Звук ее голоса был противен Набусардару, и он не мог заставить себя даже взглянуть в ее сторону.
— Ты меня не слушаешь, Набусардар? — спросила она, , по обыкновению, вкладывая в эти слова все свое обаяние, а когда он наконец повернулся, послала ему взгляд такой пылкий и ласковый, что он был в состоянии воспламенить любого мужчину.
Но Набусардар сохранял безразличный вид и холодно сообщил ей, что занят и не хочет, чтобы ему мешали.
— Для меня у тебя никогда нет времени, — жалобно протянула Телкиза, — и я не знаю, можно ли надеяться, что оно когда-нибудь будет. Ты слишком занят угрозой, которая надвигается с севера. Впрочем, этот я не в упрек, я и сама полона забот о спасении страны.
— Ты — и заботы о спасении страны? — Набусардар пренебрежительно усмехнулся.
— Я понимаю, что означает твоя гримаса» Набусардар, прекрасно понимаю. Все вы видите во мне только легкомысленную женщину, которая, словно тигрица, рыщет в поисках наслаждений по Вавилону. Да, я ненасытна и останусь такой до самой смерти. Я никогда не изменюсь, ты меня знаешь. Скажи, однако, разве вы, мужчины, лучше? Кто довольствуется меньшим, чем располагает и может располагать? Одни из вас домогаются богатства, другие — славы, третьи — власти. Для вас все средства хороши — отнять, украсть, убить, подвергнуть пытке, — лишь бы добиться своего. Я же только даю и взамен получаю так
