родительской опеки и с удовольствием покончила с прежней жизнью. Иногда мне было страшно, но я знала, что отступать не могу.
Забыв на миг о своих собственных проблемах, Карин сказала:
— Да, ты была словно спящая красавица, пока Джон не разбудил тебя.
Фиона кивнула.
— Уж если я смогла бросить вызов родителям, значит, и ты сможешь вычеркнуть Стива Паттерсона из своей жизни.
Мягкая, добродушная Фиона выглядела такой разгневанной, что Карин даже засмеялась. Это разозлило Фиону еще больше.
— Не смейся надо мной, Карин Маршалл! Все это зашло слишком далеко. Рэйфу плохо, он очень несчастен. Мне больно видеть его таким. А ты… ты замкнулась в прошлом и боишься будущего. Все.
Последний вопрос, и я умолкаю.
Карин знала, о чем сейчас спросит Фиона. Любит ли она Рэйфа? Но что ей ответить?
— Карин, тебе нравится Рэйф?
— Нравится? — удивилась она. — Да… да, конечно.
— Как тебе может нравиться тот, кого ты боишься? Это невозможно.
— Ты зря тратишь время в приюте для животных, заявила Карин. — Из тебя бы вышел неплохой адвокат. Ты бы запудрила мозги любому судье.
Я люблю свой приют. Я его новый директор и поэтому завтра возвращаюсь домой, чтобы успеть на работу в понедельник утром.
— Значит, вместо того чтобы провести выходные с Джоном, ты приехала ко мне?
— Да, чтобы хоть немного вразумить тебя.
На ресницах Карин заблестели слезы. Она порывисто обняла сестру.
— Спасибо тебе, Фиона.
— Не благодари меня, — пробормотала сестра, тоже едва не плача. — Лучше навести Рэйфа.
Карин отступила назад и выпрямила спину.
— Хорошо, я навещу его, — сказала она.
— Ты сделаешь это?
— Обещаю.
Фиона обняла сестру и закружилась с ней по кухне.
— Это здорово. Я так рада!
— Рэйф много для тебя значит, правда?
Фиона выразительно подняла брови.
— Правда, что земля круглая?
— Он знает, что ты здесь?
— Нет. Он уехал в Таиланд и вернется лишь в конце следующей недели. В пятницу вечером.
— Тогда я прилечу в субботу.
— Я встречу тебя на вокзале в Дровертоне.
— Не говори ему, Фиона. Не скажешь? — спросила Карин дрожащим голосом. — Я должна все сделать сама.
— И не собираюсь. Все в деревне, включая моих родителей, думают, что я на выходные отправилась в Лондон за свадебным платьем. Все, кроме Джона, разумеется.
Карин чувствовала себя так, будто мощный вихрь закружил ее над землей и она очутилась совершенно в другом месте. Там, где она потеряла всякую ориентацию. Она уцепилась за спасительную тему: свадебное платье Фионы.
— Какое платье ты хочешь?
— Я привезла фотографии.
Остаток дня Фиона рассказывала ей о Джоне и их с Рэйфом детских шалостях. Клиника была закрыта на выходные, и Карин решила показать сестре помещение. Она видела, как легко Фиона находила общий язык с животными. Перед уходом они навестили дворнягу по кличке Тоби. С Тоби жестоко обращались хозяева, и поэтому он отказывался покидать свою клетку.
Присев рядом с Карин, Фиона взяла собачье печенье и просунула его между прутьев.
— Давай, малыш, тебе наверняка хочется его, упрашивала она. — Ради такого вкусного печенья стоит выйти из клетки.
— Очень смешно.
— Ничего смешного. Нужно большое мужество, чтобы решиться изменить то, что зашло слишком далеко.
Тоби подошел поближе, схватил печенье и утащил его в клетку. Затем подошел снова, чтобы взять еще одно. Через пять минут он вышел из клетки и позволил Фионе погладить себя.
— Он доверяет тебе, — заметила Карин.
— Конечно, — с мальчишеской ухмылкой сказала Фиона. — А почему бы и нет?
Через пятнадцать минут собака уже бегала по лужайке позади клиники. Рэйфу понравилась бы эта история, подумала Карин. Она могла бы рассказать ему ее в субботу.
Неужели она действительно пообещала приехать в Дровертон во второй раз?
В субботу днем самолет Карин приземлился в Хитроу. Хотя он прибыл на двадцать минут раньше, надо было торопиться, чтобы успеть на поезд.
Пройдя таможенный досмотр, она, волоча за собой чемодан, помчалась к выходу.
Из толпы навстречу ей вышла пожилая пара. У высокого мужчины были густые волосы с проседью и голубые глаза. Он был одет в обычный костюм, только брюки зачем-то заправил в ярко-красные носки. Невысокая и стройная, как тростинка, женщина была одета в хлопковую юбку и старую футболку. Ее лицо с темными глазами поражало редким сочетанием красоты и характера.
— Если ты не Фиона, значит, ты должна быть Карин. Я Реджинальд Холден, дорогая, рад познакомиться с тобой, — грубовато начал мужчина, стиснув ладонь Карин.
Женщина, сузив глаза, спросила:
— Ты приехала к Рэйфу?
— Да, я еду в Стонериггс. Я очень спешу, мне надо успеть на поезд. Вы его мама?
— Он не в Стонериггсе. Он здесь, в Лондоне. Вы хотите выйти за него замуж?
— Джоан, этот вопрос должна задавать не ты, вставил Реджинальд.
— Нет, я. Из-за нее наш сын несчастен.
— Я бы сказал, раздражителен.
— Это одно и то же. Отвечай на мой вопрос, девочка.
— Меня зовут Карин. Я вам не девочка. Я женщина. И я не знаю, хочу ли выйти замуж за Рэйфа, спокойно произнесла Карин.
Реджинальд рассмеялся.
— Она это сделает, — сказал он жене. — Ему нужна женщина, которая бросила бы ему вызов.
— Ему нужна женщина, которая любила бы его.
— Ну, таким счастливым, как мы с тобой, дорогая, он не будет.
Реджинальд стиснул жену в объятиях. Когда та улыбнулась ему, у Карин перехватило дыхание.
— Вы так счастливы друг с другом. Вот это любовь! — воскликнула она.
— Мы родители Рэйфа. Возможно, мы необъективны, но он лучший сын, которого только можно пожелать, — заявила Джоан. — Я так разговариваю с тобой, потому что ты сильно обидела Рэйфа. Я в отчаянии, я не могу ему помочь.
— Мой муж был далеко не идеален, — неожиданно сказала Карин.
— Все мы имеем право на одну случайную ошибку, — заметил Реджинальд.
— Ты разбиваешь Рэйфу сердце, — вспылила Джоан. — Выбирай. Либо ты растрачиваешь свою жизнь на страхи и сожаление, либо продолжаешь жить.
— Барахтаешься в грязи, — весело подхватил ее муж, — или снова забираешься на лошадь, которая тебя сбросила.
— Я упаковала брюки для верховой езды, — пошутила Карин.
